от лат. contextus - сцепление, соединение, связь), относительно законченный по смыслу отрывок текста или речи, в пределах к-рого наиболее точно и конкретно выявляется смысл и значение отд. входящего в него слова, фразы, совокупности фраз. В логике и методологии науки К. понимается как отдельное рассуждение, фрагмент научной теории или теория в целом.
Отличное определение
Неполное определение ↓
контекст
КОНТЕКСТ (от лаю. contextus - тесная связь, соединение) - термин, широко используемый в гуманитарных науках, в философии и в повседневном языке. В частности, методологическая программа философской герменевтики, выразившая собак лингвистический поворот в эпистемологии, строится вокруг понятий понимания и интерпретации, прояснение которых осуществляется путем обращения к понятию «К.». Эта программа не ограничивается герменевтикой, обнаруживая выраженную тенденцию к междисциплинарности. Понятие К. вошло в устойчивый оборот в эпистемологии, лингвистике, в социальной антропологии, психологии, в истории науки, когнитивистике, в истории философии и даже в теологии. Соответственно можно говорить о различных типах контекстуализма, которые соотносятся и взаимодействуют друг с другом. Однако их анализ показывает, что понятие К. во многом не прояснено. Неочевидность понятия «К.» попадает в фокус теоретического внимания только в том случае, если мы проводим различие между специально-научными теориями К. и философской проблематизацией данного понятия. Теория К. имеет своим предметом различные типы целостности и взаимосвязей исследуемого феномена, его включенности в язык, в наличную ситуацию деятельности и коммуникации, в локальную и универсальную культуру. В философии же понятие «К.» сталкивается со следующими вопросами. Так, понимание слова предполагает учет многообразных К. Тогда в пределе его смысл фактически оказывается конгломератом слабо связанных между собой смысловых элементов. Но как же при этом сохранить идентичность смысла, если словооказываетсястольрасплывчатым и многозначным, как обеспечить адекватность понимания и взаимопонимания? Кроме того, генезис или функционирование некоторого феномена культуры (в искусстве, религии, науке и пр.) обусловлены рядом детерминант, или К. Однако данный феномен также характеризуется собственной идентичностью, отличием от своих К. Каковы же границы редукционизма в контекстуальном объяснении? Сводим ли объясняемый феномен к совокупности К. - напр., наука - к историческим условиям своего формирования? Наконец, пусть даже каждая теория зависит от присущего ей научного, социального и культурного К. Сравнимы ли в таком случае разные, в том числе исторически и культурно дистанцированные, теории? Возможна ли их независимая истинностная оценка, их рациональный выбор? Обсуждение этих вопросов углубляет понимание вечных философских проблем, кроющихся за терминами «смысл», «объяснение-» или «истина», а также способствует прояснению конкретных методологических дилемм, возникающих в науках. К. в герменевтике В рамках герменевтики понятие К. не получает эксплицитной тематизации. Однако проблематика индивидуальности говорящего и понимающего (Ф. Шлейермахер), время и временность в экзистенциальном проекте (М. Хайдеггер), история, традиция и язык герменевтического опыта (Х. -Г. Гадамер) - все эти концепции артикулируют «К.» герменевтического субъекта, которые, при всех различиях аналогичны известным понятиям теоретической лингвистики. Всякий акт понимания есть оборачивание акта речи, согласно Шлейермахеру. Герменевтика призвана показать, как данные на уровне языка значения слов в процессе речевого использования и понимания конкретизируются и превращаются в смыслы. Шлейермахер различает два процесса истолкования. «Грамматическая», или «объективная», интерпретация состоит в лингвистическом истолковании языковой формы текста, в анализе правильного применения слова, в выявлении подлинного авторского смысла. «Техническая» («психологическая», «субъективная») призвана раскрыть личность автора в ее специфичности и его стиль как единство языка и представлений, осуществить «превращение» интерпретатора в автора. Первые К., связанные с позицией интерпретатора, суть присущие ему специфические условия и предпосылки (индивидуальное знание, языковый талант, талант знания человеческих особенностей). Вторые К. открываются в самом процессе истолкования, который направлен на то, чтобы в круговороте целого и части попытаться понять стихию языка из его внешних взаимосвязей, и наоборот. В языке конструируются непосредственные К. текста и с помощью языка реконструируются его опосредованные предпосылки и К. Создавая смысл текста, они только и обнаруживают сам текст. Гадамер формулирует понятие герменевтической ситуации и принцип влияния истории (Wirkungsgeschichte); в них выражается историчность К., обеспечивающих понимание. «Wirkungsgeschichte» определяется им как столкновение традиций предмета с индивидуальной историчностью интерпретатора. Ситуация представляет собой место, ограничивающее возможности зрения. То, что может быть увидено, - это горизонт, круг зрения, включающий и ограничивающий все, что можно увидеть из данного пункта. Язык, по Гадамеру, есть основа всякого опыта. Историчность и конечность языка определяют не только наш доступ у миру; в языке получают осмысленный образ традиции, в которых мы встречаемся со всякого рода историчностью, а также герменевтические ситуации, в которые мы встроены. «Бытие, доступное пониманию, есть язык» (Gadamer H.-G. Wahrheit und Methode. Grundzuge einer philosophischen Hermeneutik. Tubingen, 1975. S. 450; в неточном русском переводе: «Бытие, которое может быть понято, есть язык» (Гадамер Х.-Г. Истина и метод. М., 1988. С. 548). Итак, традиция, влияние истории, горизонт, герменевтическая ситуация, язык суть те К., в которых производятся смыслы и осуществляется герменевтический опыт, или процесс познания феноменов культуры. К. в аналитической традиции Проблема К., являясь герменевтической проблемой, в то же время не ограничена континентальной (немецкоязычной) герменевтической традицией. Понятая как философия языка, герменевтика получает распространение и в аналитической (лингвистической) философии, для которой понятие К. оказывается столь же значимым. Современные аналитические дискуссии по проблеме К. производны от столкновения трех влиятельных концепций. Последние обычно ассоциируются с Д. Юмом (скептицизм), с Дж. Муром (здравый смысл) и с Л. Витгенштейном (идея К.). Контекстуализм подчеркивает зависимость смыслаизначенияединицязыкаотвключенности в синтаксические, семантические и прагматические системы, от ситуации употребления, культуры и истории. Скептицизм доводит программу контекстуализма до крайне релятивистских следствий. Философия здравого смысла, напротив, отрицает необходимость контекстуального подхода. Современный эпистемологический контекстуализм возник, таким образом, как ответ на скептическое отрицание возможности знания мира вокруг нас и на упрощенное обоснование возможности такого знания. Контекстуализм в его современной аналитической версии стремится найти точки соприкосновения со скептицизмом и одновременно показать правомерность повседневного познания. Он делает это путем выделения разных контекстов рассуждения и различия соответствующих им эпистемических критериев (более сильных и более слабых). Конфликт этих трех позиций, таким образом, имеет мнимый характер, или, точнее, обязан динамике нашего знания. К. в психологии Одним из первых психологов, осознавшим значение К. в познании, был Карл Бюлер. Он сформулировал «теорию окрестности», или языкового окружения (Umfeld-theorie): «He нужно быть специалистом, дабы понять, что важнейшая и наиболее значимая окрестность языкового знака представлена его контекстом; единичное являет себя в связи с другими себе подобными, и эта связь выступает в качестве окрестности, наполненной динамикой и влиянием» (Btihler К. Sprachtheorie. Die Darstellungsfunktion der Sprache. Stuttgart, 1934/1965. S. 155). Здесь Бюлер обнаруживает свою приверженность гештальттеоретической парадигме, согласно которой единичные элементы образуют изменчивые целостности и переживаются в К. последних. Перенос гештальттеории из психологии в теорию языка (из теории цвета было взято, в частности, понятие «поле» - Feld) означал, что отдельные языковые феномены рассматриваются не изолированно, но лишь в отношении к доминирующим над ними целостностям. Сходную позицию отстаивал примерно в то же время Л.С. Выготский: «Слово вбирает в себя, впитывает из всего контекста, в который оно вплетено, интеллектуальные и аффективные содержания, и начинает значить больше и меньше, чем содержится в его значении, когда мы его рассматриваем изолированно и вне контекста: больше - потому, что круг его значений расширяется, приобретая еще целый ряд зон, наполненных новым содержанием; меньше - потому, что абстрактное значение слова ограничивается и сужается тем, что слово означает только в данном контексте... В этом отношении смысл слова является неисчерпаемым... Слово приобретает свой смысл только во фразе, сама фраза приобретает смысл только в контексте абзаца, абзац - в контексте книги, книга - в контексте всего творчества автора» (ВыготскийЛ.С. Избранные психологические исследования. М., 1956. С. 370). К. в социальной антропологии и лингвистике Современная социальная антропология стремится объяснить и понять все наличное социальное и культурное многообразие. Главный ее метод - это локализирована конкретных социальных феноменов в рамках широкого компаративного К. Она выделяет следующие его измерения: - окружение (setting): социальные и пространственные рамки, в которых происходят интеракции; - поведенческая среда (behavioral environment): способ, которым участники используют свои тела и поведение как ресурсы для фреймирования и организации разговора (жесты, позы, взгляды); - языковой К. (language as context): способ, которым сам разговор, или текст, озвучивает и продуцирует К. для другого разговора, или текста; - экстраситуационный К. (extrasituational context): понимание обмена репликами требует «базисного знания» (background knowledge), которое выходит далеко за пределы локального разговора и непосредственного окружения. В 1990-х социальные науки пережили этнографический поворот. Особенной антропологической новацией в арсенале социально-гуманитарного знания является «качественная методология». Последняя призвана дать новые возможности для понимания когнитивного, эмоционального и поведенческого развития, а также тех проблем, которые характеризуют современное общество в целом. К качественным методам относится широкая палитра средств от с включенного наблюдения и до герменевтической работы с текстом. Позиционируя качественные этнографические исследования в центре социально-научного знания, антропологи специально демонстрируют эпистемологическую актуальность понятия К. (а также понятий значения и субъективности) в науках о поведении. В своих представлениях о К. современная социальная антропология опирается, впрочем, на давние традиции британской школы «контекстуализма», которая зародилась в работах Б. Малиновского и Дж. Ферса в 30-е гг. 20 в. Эта школа обобщила отдельные идеи, которые уже встречаются у В. Гумбольта и Ф. Соссюра, и предвосхитила то, на чем позже специально сосредоточилась интерпретативная антропология и социолингвистика (функциональная лингвистика). Б. Малиновский первоначально считал, что зависимость языка от сферы его использования есть черта примитивных, или первобытных, языков. Однако затем он изменил свою точку зрения: «Подлинное понимание слов всегда, в конце концов, выводится из опыта деятельности в тех аспектах реальности, к которым относятся эти слова» (Malinowski В. Coral Gardens and their Magic. V. 2. L., 1935. P. 58). Это то, что может быть названо «К. ситуации». За его пределами лежит то, что можно назвать «культурным К.», и определение слова отчасти состоит в отнесении его к К. культуры. Язык как система лексики и грамматики относится к К. культуры; примеры использования языка - специальные тексты и их элементы - относятся к К. ситуации. Оба этих К. находятся за пределами языка. Лингвисты, не формулируя отчетливо понятие «ситуативного К.», также постепенно приходили к пониманию его необходимости, поскольку «текст» перестал быть ограничен письменным языком и уже не относился преимущественно к результатам работы умерших авторов; лингвисты обратились к речи, к диалектологии. И здесь им пришлось принять во внимание такие факторы, как отнесение к личности, объектам и событиям, находящимся в поле внимания говорящего (экзофорический деиксис - как лингвистическое определение неязыковой ситуации). Так, говоря словами М. Холлидея, известного британского лингвиста, «ситуация была уподоблена тексту, окружающему отрезок проговариваемого дискурса» (Halliday M.A.K. The Notion of «Context» in Language Education // Text and Context in Functional Linguistics. Amsterdam/Philadelphia, 1999. P. 4). В этой цитате содержится важное аналитическое разграничение текста и К., живой речи (непосредственно и наглядно связанной с К. и процессом ее производства независимо от наблюдателя) и текста (существующего только в своих носителях, оторванного от внеязыковых К. и процесса производства). (О различии терминов «дискурс» и «текст» см. также: Касавин И.Т. Проблема и контекст: О природе философской рефлексии // Вопросы философии. 2004. № 11.) Понятие культурного К. языка как системы было, вместе с тем, значительно полнее артикулировано у Сепира и Уорфа. Сепир не использовал выражение «context of culture», но он на деле интерпретировал язык как выражение ментальной жизни говорящего, и, исходя из этого, он и Уорф разработали свою концепцию взаимодействия языка и культуры («Сепира -Уорфа гипотеза»). Согласно ей, поскольку язык развивался как часть всякой человеческой культуры, он функционировал как первичное средство, с помощью которого подтверждались и транслировались в социальную реальность базисные восприятия и интерсубъективный опыт индивидов. В этом смысле культура предлагает К. языка, в котором интерпретируются слова и грамматические системы. Системы значений, которые скрываются глубоко под поверхностью грамматических конструкций и могут быть обнаружены лишь при основательном грамматическом анализе, Уорф называл «криптотипами». Эти две главные традиции изучения языка в К. - британская и американская - существенно дополняют друг друга. Первая фокусируется на ситуации как К. языка в качестве текста, причем язык рассматривается как форма деятельности, как осуществление социальных отношений и процессов. Вторая фокусируется на культуре как К. языка в качестве системы; язык здесь понимается как форма отражения, как встраивание опыта в теорию или в модель реальности. Теории К. в целом ряде гуманитарных исследований обречены на неудачу в силу бесконечности К. и ситуаций. Это характерно для интерпретативной антропологии К. Гирца. Она предлагает не более чем типологическую рамку, которая в процессе анализа текста требует от интерпретатора конкретизации, определяемой спецификой контекстуальных отношений. Из этого следует, что не может быть теории К. как закрытой системы. На этой основе современные лингвисты нередко объявляют понятие К. тривиальным и даже пустым, поскольку-де нет ни одной фразы, которой можно придать смысл вне К. Остается лишь строить модели процесса интерпретации, в которой К. играет значимую роль, и выводить из этого следствия для теории речевых актов. Именно к такому скептическому выводу приходят критически настроенные лингвисты, сознающие пределы теоретизации в своей дисциплине. Баланс между наукой и искусством остается поэтому неизбежной стратегией контекстуальной реконструкции. Ее методология далека от алгоритмичности, она, скорее, ситуативна. Для содержательного эпистемологического использования термина «К.» нужно построить его типологическое определение на основе разных форм проявления языка и различных типов социальности. Это - специальная задача, которая еще далека от своего решения. Вероятно, что философское понятие К. может быть сформулировано не столько как обобщение лингвистических, антропологических и психологических значений этого термина, сколько путем его контекстуального определения в системе таких понятий, как текст, дискурс, знание, культура и социальность. Философ, занятый социокультурным истолкованием некоторого элемента знания, воодушевлен теми многообразными смыслами, которыми оно обрастает, превращаясь из гносеологической абстракции в культурный объект. Однако он упускает из виду, что всякая контекстуализация есть локализация, переход от возможного многообразия смыслов к их реальной ограниченности, переход от общего к частному. Практикуемый сам по себе, этот метод ведет от философского обобщения к специально-научному описанию - к тому, что, по идее, призвано служить исходным пунктом философской рефлексии, но оказывается ее невольным, пусть и не окончательным, результатом. Блеск контекстуализма нуждается в философском К., последний же представляет собой обращение к абсолютному. Философия как таковая - это мысль на фоне абсолюта. Внимание к К., в свою очередь, позволяет показать, что абсолют не просто витает в «умном месте», но наполнен человеческим, культурным, историческим содержанием, которое всегда стремится выйти за свои собственные пределы. И. Т. Касавин Лит.: Касавин И.Т. Проблема и контекст. О природе философской рефлексии // Вопросы философии. 2004. № 11; Его же. Контекстуализм как методологическая программа // Эпистемология & философия науки. 2005. № 4; Aschenberg H. Kontexte in Texten. Umfeldtheorie und literarische Situationsaufbau. Tubingen, 1999; Biihler K. Sprachtheorie. Die Darstellungsfunktion der Sprache. Stuttgart, 1934/1965; DeRose K. Solving the Skeptical Problem // Keith DeRose and Ted A. Warfield, (Eds.), Skepticism: A Contemporary Reader. Oxford, 1999; Enkvist N.E. Categories of Situational Context from the Perspectives of Stylistics // Language Teaching and Linguistics. Abstracts 13,1980; Gadamer H.-G. Wahrheit und Methode. Grundziige einer philosophischen Hermeneutik. Tubingen, 1975; Geertz С Interpretation ofCultures. N.Y., 1973; Goodwin, Duranti A. Rethinking Context: An Introduction // Duranti A., Goodwin C. (Eds.) Rethinking Context: Language as an Interactive Phenomenon. Cambridge, 1991; Halliday M.A.K. The Notion of „Context" in Language Education // Text and Context in Functional Linguistics. Amsterdam/ Philadelphia, 1999; Jessor R., Shweder R.A., Colby A. (Eds.) Ethnography and Human Development: Context and Meaning in Social Inquiry. Chicago, University of Chicago Press, 1996; Malinowski B. The problem of meanig in primitive language // Supplement 1 to C.K. Ogden & LA. Richards. The Meaning of meaning. L., 1 9 2 3; Malinowski B. Coral Gardens and their Magic. V. 2. L., 1935; Morris E. K. Some reflections on contextualism, mechanism and behavior analysis // The Psychological Record. 47.1997; Steiner E. Die Entwicklung des Britischen Kontextualismus. Heidelberg, 1983; Schleiermacher ED.E. Hermeneutik. Heidelberg, 1959; WorfB.L. Language, Thought and Reality. Cambridge, Mass., N. Y., 1956.
Виды речевой деятельности
К1 инф-я К2
контекст
ВИДЫ КОНТЕКСТА:
Эксплицитный
Имплицитный
1).
1. Непосредственное общение
2. Опосредованное общение
2). По количеству участников:
1. Интрокоммуникация
2. Межличностная коммуникация
3. Групповая коммуникация
4. Массовая коммуникация
3). По цели:
1. Информативное общение
2. Предметная коммуникация
3. Развлекательное общение
4).
Коммуникативная стратегия –
Коммуникативная цель
Коммуникативная перспектива
Коммуникативная интенция
Коммуникативная тактика
Коммуникативная задача
Коммуникативный опыт
Коммуникативная компетенция
К. компетенция к. опыт
К. интенция
К. стратегия к. тактика
Дихтомия –
Язык
Знак
Типология знаков по Пирсу
Дихотомия языка и мышления
Взаимосвязь языка и мышления - одна из наиболее сложных проблем философии, культурологии, лингвистики и ряда других научных дисциплин.
Попытки изучения человеческого разума, мышления и тех ментальных процессов и состояний, которые с ними связаны, очерчивают предметную область когнитивизма - современного междисциплинарного подхода к исследованию познания.
С точки зрения мышление есть форма практического и теоретического освоения (познания) действительности. Язык же служит средством мышления, способом его существования, является одной из важнейших форм активности сознания.
Несомненно, вопрос о соотношении языка и мышления не только лингвистический, но и психологический. Мыслительная деятельность, по утверждению психологов, происходит в языковой форме.
Язык лишь искажает мысли, чем объясняется наличие множества бессмысленных предложений.
По мнению ряда философов, язык отнюдь не является зеркалом мышления человека, ибо зачастую людям удается скрыть скудость своих мыслей за обилием слов. Известно также, что нередко сознание может создавать такие элементы, которые не поддаются языковому кодированию. Многие ученые считают, что в некоторых случаях переход к вербальным формам мышления не обязателен. Кроме того, такой тип мышления, как творческое, вполне возможен и без языковой актуализации, что совпадает с мнением антивербалистов.
Утверждая, что «язык является той объективной материальной оболочкой, в форме которой и существует мышление», лингвист одновременно критикует всех тех, кто считает язык лишь средством фиксации мысли, оформившейся без его участия.
Понятие этноязыка
Этноязык – язык определенной нации. Включает в себя литературный язык, территориальные диалекты, просторечия, жаргоны.
Причины неоднородности языка – экстралингвистический характер (внешний), язык лишь отражает общественное устройство:
А) Этноязык используют на больших территориях
Б) Этноязык используют люди различного уровня образования, социального статуса, различных профессий.
В) Этноязык используют в разных ситуациях общения (письменная, устная, электроння разновидности).
Синтаксис.
Публицистические произведения отличаются правильностью и четкостью построения предложений, их простотой и ясностью. Используются монологическая речь (преимущественно в аналитических жанрах), диалог (например, в интервью), прямая речь. Журналисты применяют различные синтаксические приемы экспрессии: необычный порядок слов (инверсию), риторические вопросы, обращения, побудительные и восклицательные предложения. В публицистическом стиле представлены все виды односоставных предложений – номинативные, неопределенно– и обобщенно-личные, безличные (нам сообщают; в заметке говорится).
Важную стилеобразующую функцию выполняют своеобразные по синтаксическому оформлению заголовки, а также зачины текстов. Они выполняют и рекламную функцию: от заголовка и зачина текста во многом зависит, обратит ли читатель внимание на эту публикацию.
Разные жанры публицистики характеризуются различным соотношением книжных и разговорных черт в синтаксисе. В международных обзорах, например, книжных черт больше, чем в жанре "раздумий", возможны синтаксический параллелизм, анафорическое повествование, создающее известную торжественность речи.
Виды речевой деятельности
· Говорение – отправление акустических речевых сигналов, несущих информацию
· Слушание – получение (восприятие) аккустических речевых сигналов и их понимание
· Письмо - кодирование речевых сигналов с помощью графических символов
· Чтение – декодирование графических сигналов и их понимание
Все виды речевой деятельности признаются активными
Модели коммуникации. Виды контекста. Типы речевых ситуаций. Дискурс.
1) Простейшая (коммуникатор 1, коммуникатор 2, информация, код, контекст)
К1 инф-я К2
контекст
ДИСКУРС – совокупность всех условий, в которых осуществляется коммуникация. Могут носить внешний характер.
ВИДЫ КОНТЕКСТА:
Эксплицитный – носит внешний характер. Можно воспринимать органами чувств. Например: время и место
Имплицитный – скрытый контекст. Всё что составляет структуру личности коммуникаторов. Например: цели, мотивы, настроение, уровень воспитания, состояние здоровья.
КОМПЛЕКСНАЯ КЛАССИФИКАЦИЯ РЕЧЕВЫХ СИТУАЦИЙ:
1). По условиям общения выделяют 2 типа речевых ситуаций:
1. Непосредственное общение
Общение с активной обратной связью (характерно для устной формы. Говорящий может получить реакцию незамедлительно);
Общение с пассивной обратной связью (характерно для письменной формы. Можно получить реакцию спустя какое-то время).
2. Опосредованное общение (существует посредник, например СМИ или микрофон)
2). По количеству участников:
1. Интрокоммуникация
2. Межличностная коммуникация
3. Групповая коммуникация
4. Массовая коммуникация
3). По цели:
1. Информативное общение
2. Предметная коммуникация
3. Развлекательное общение
4). По цели и величине психологической дистанции:
1. Социально-ролевое (статусное) общение. Участники вступают в коммуникацию с целью продемонстрировать умение вести себя в соответствии с социальной ролью. Характеризуется максимальной величиной дистанции;
2. Деловое общение. Участники вступают в коммуникацию с целью совместного решения производственных задач. Общается функция с функцией. Характеризуется средней величиной дистанции;
3. Интимно-личностное общение. Общается личность с личностью. Цель – получение взаимной поддержки, сопереживания и взаимопонимания. Величина дистанции минимальная.
2 модель коммуникации – Взгляд изнутри (глазами участника).
Коммуникативная личность это часть психологической личности, следовательно коммуникативное поведение это что-то, что может быть описано через понятия стратегии и тактики.
Отталкиваясь от своей коммуникативной компетенции говорящий ставит перед собой коммуникативную цель (определяя или не определяя коммуникативную перспективу) и следуя коммуникативной интенции вырабатывает коммуникативную стратегию, которая преобразуется или не преобразуется в коммуникативную тактику как совокупность коммуникативных задач, пополняя коммуникативный опыт говорящего.
3. Составляющие коммуникативной стратегии. Составляющие коммуникативной тактики.
Коммуникативная стратегия – совокупность запланированных говорящих заранее и реализуемых в ходе коммуникативного акта теоретических ходов, направленных на достижение коммуникативной цели.
Коммуникативная цель – стратегический результат, на который направлен коммуникативный акт.
Коммуникативная перспектива – реальная возможность достичь коммуникативной цели.
Коммуникативная интенция – индивидуальное представление о способе построения
Коммуникативная тактика – совокупность практических ходов в реальном процессе речевого взаимодействия.
Коммуникативная задача (намерение) – тактических ход, являющийся практическим средством движения к соответствующей коммуникативной цели.
Коммуникативный опыт – совокупность представлений об успешных и неуспешных коммуникативных тактиках, ведущих или неведущих к реализации соответствующих коммуникативных стратегий.
Коммуникативная компетенция – рабочий набор коммуникативных стратегий, присущий индивиду.
К. компетенция к. опыт
К. цель (перспектива) к. задачи
К. интенция
К. стратегия к. тактика
Отталкиваясь от своей кому-ой компетенции, говорящий ставит перед собой ком-ую цель (определяя или не определяя ком-ую перспективу) и, следуя ком-ой интенции, вырабатывает ком-ую стратегию, которая преобразуется или не преобразуется в ком-ую тактику как совокупность ком-ых задач, пополняя ком-ый опыт говорящего.
4. Дихотомия язык/ речь. Понятие знака. Типология знаков (по Пирсу).
Дихтомия – особого рода отношения двух объектов, каждый их которых самостоятелен (не является частью другого), но при этом не существует в отрыве от другого.
Язык – это абстракция, речь – это конкретное материальное воплощение языка.
Будучи абстракцией, язык хорошо укладывается в определенную систему, а речь будучи материальной, ситутивной не может укладываться в систему (асистемна).
В языке хорошо выделяются единицы (языковые знаки). В речи единицы тоже выделяются, но они не универсальны.
Знак – это материальный предмет (в широком смысле слова), выступающий в процессе познания и общения в качестве представителя или заместителя другого предмета, явления и используемый для передачи информации.
Типология знаков по Пирсу
Определение знака по Пиру основывается на следующей формуле:
X понимает и использует Y в качестве представителя Z .
Х – пользователь знака (человек);
Y – внешняя материальная оболочка знака. Пользователь может воспринимать её с помощью органов чувств;
Z – закреплённое за данной оболочкой содержание или значение. Это содержание носит универсальный характер.
1) Иконические знкаки – это такие знаки, форма и содержание которых совпадает (форма = содержание)
2) Индексальные знаки – знаки, форма и содержание которых связаны причинно-следственными отношениями, при этом содержание знака – это причина, форма – следствие.
3) Символы – такие знаки, связь между формой и содержанием которых условна.
Типы контекста
Прежде всего рассмотрим типы контекста, основываясь на языковых, материальных индикаторах. В зависимости от их характера различаются лексический, грамматический (у Амосовой - синтаксический) и смешанный (лексико-грамматический) типы контекста.
При лексическом типе важно лексическое значение слов-индикаторов, под влиянием которых и происходит выбор семантически связанной с ними части значения ядра. Например, прилагательное sound потенциально может быть реализовано в одном из четырех значений: 1) healthy, not injured, hurt or decayed; 2) based on reason, prudent; 3) capable, careful; 4) thorough, complete. В речи каждое из этих значений оказывается в окружении разных индикаторов: 1) sound mind in a sound body; sound fruit; 2) sound argument (policy); sound advice; 3) a sound tennis player; 4) sound sleep; sound thrashing. Лексическое значение индикаторов mind, body, fruit (smth that can be injured, hurt or decayed) указывает на значение ядра 1. Сема reason, содержащаяся в лексическом значении индикаторов argument, policy, advice, указывает на необходимость выбора значения 2. Подобным же образом действуют индикаторы player и sleep или thrashing.
Еще пример: существительное mouth реализуется в значении opening through which animals take food in; space behind this containing the tongue, etc. в сочетании с индикатором dog, в лексическом значении которого есть сема animal. Другое значение mouth - opening or outlet - реализуется в сочетаниях с лексическими индикаторами bag, cave, river, etc., объединенных семой inanimate. В лексическом контексте, таким образом, выбор значения ядра зависит только от лексического значения индикатора или индикаторов.
Грамматический контекст возникает тогда, когда в роли индикатора выступает какая-либо грамматическая функция. Так, например, значение слова ill зависит от той функции, которую оно выполняет в высказывании. Если функция предикативная (fall ill; be taken ill), значение ядра можно толковать как in bad health. В атрибутивной функции (ill luck; ill will) значение ядра - bad, hostile. Аналогичный пример - выбор значения глагола make, который в функции части составного сказуемого (make smth move) реализует значение compel, cause (They made me tell the story.), но в функции простого сказуемого с прямым дополнением означает construct or produce smth (She made coffee for all of us. Bricks can be made
Чаще всего, однако, для верного выбора части объема значения многозначного слова используется смешанный (лексико-грамматический) тип контекста, где важно и лексическое значение, и грамматическое оформление индикаторов. Например, при одинаковой грамматической оформлен-ности фраз Не ran a horse и Не ran the risk реализации значения make move и expose oneself to a possibility of danger способствуют лексические значения индикаторов. Однако одновременно с этим «срабатывает» и грамматический контекст - присутствие дополнения при глаголе-ядре в данной конструкции в отличие, например, от The horse ran. Также недостаточно для полного понимания высказывания It stopped to start again soon его грамматическое оформление, хотя оно и снимает часть «лишних» значений ядра stop (ср. It stopped doing smth). Необходимым оказывается еще и лексическое значение индикатора it. Если это заместитель слова с общим лексическим значением living being, реализуется значение ядра come to rest, halt (The dog stopped to start again. The tourists stopped for a night to start again in the morning.); значение it - inanimate object уточнит ядро как discontinue (The rain stopped.).
В тех случаях, когда в качестве индикатора выступает не материальный отрезок речи, а условия, в которых происходит речевой акт, мы имеем дело с речевой ситуацией или экстралингвистическим, «неязыковым контекстом. Заметим попутно, что в разных работах он может называться макроконтекстом, речевым, бытийным или тематическим контекстом. Формы речевой ситуации разнообразны. Одна из наиболее распространенных - так называемая «жизненная ситуация», т. е. внеязыковые обстоятельства, в которых употреблено многозначное слово.
Рассмотрим пример со словом table в предложении Move that table a bit to the right. В ситуации перестановки мебели значение выясняется под ее влиянием - a piece of furniture; в ситуации подготовки к выступлению, докладу это list of facts, numbers, systematically arranged (mathematical tables). Реализация нужного значения происходит с помощью не языковых индикаторов, а внеязыковой «жизненной ситуации». К обстоятельствам речи относятся также жесты, мимика, интонация говорящего.
Близкая по характеру разновидность речевой ситуации - ситуация тематическая, или, как ее часто называют, сюжетная. Индикатором, помогающим отбору, является все содержание текста, его тема. Несмотря на название, сюжетная ситуация не связана с сюжетом художественного произведения. Тема, как правило, помогает определить значение слова в специальных текстах, особенно если речь идет об использовании термина в разных отраслях. Классический пример - действие тематической (сюжетной) ситуации в роли индикатора при ядре case. В работах по грамматике слово реализует значение form of a noun or pronoun, в юридических текстах - question to be decided in a law-court, в медицинских - person suffering from a disease, в военом деле - operation, в финансовой тематике - actual state of affairs и, наконец, в бытовом смысле - instanceor example of the occurrence of smth.
Особо выделяется описательная ситуация, когда в роли индикатора выступает не сама обстановка речи, как в первом типе, а описание этой обстановки. Частный случай описательной ситуации - авторские ремарки в пьесах, например: What a mess this table is! (bangs his fist on it spilling the tea).
И контекст, и речевая ситуация нейтрализуют в речи многозначность слова. Если индикатор варьируется, не влияя на семантику ядра, контекст носит переменный характер. Словосочетание свободно и подчинено только общим законам сочетаемости слов в языке (a boy"s - girl"s - dog"s - cat"s mouth). Иногда индикатор и ядро образуют неразрывную смысловую связь, взаимно влияя на семантику друг друга. В этом случае контекст называется постоянным, а словосочетание перестает быть свободным и переходит в разряд фразеологических.
Язык придуман людьми и для людей. И между тем, законы, по которым язык живет и развивается, очень мало зависят от каждого человека, каким бы гениальным этот конкретный человек не был. Поэтому изучение языка открывает не меньше тайн, чем изучение природы. А законы языкознания оказываются не менее объективными, чем законы физики.
Например, объективным фактом является то, что словам в любом естественном человеческом языке свойственна многозначность. Более того, слова, имеющие только одно значение, в любом языке оказываются в меньшинстве. Однозначными, прежде всего, являются все числительные и имена собственные. Ничего не попишешь, такие слова описывают предметы, по самой своей сути являющиеся единичными. И если, к примеру, разные населенные пункты носят одно и то же название, они все равно остаются совершенно разными городами или селами. Это справедливо не только для населенных пунктов, разнесенных в пространстве. «Санкт-Петербург» девятнадцатого века и «Санкт-Петербург» века двадцать первого – разные города на одном месте.
Однозначны также слова, введенные в речевой оборот недавно, и широкого распространения пока не получившие. По необходимости однозначны и термины: научные, технические, медицинские. Правда, иногда такие термины «уходят в народ» и становятся многозначными. «Холера» и «геморрой» в современном русском языке – это не только называния болезней. А в советском языке вполне однозначное название месяца, «октябрь» приобрело второе значение: «Октябрьская революция 1917 года», годовщину которой, впрочем, праздновали в начале ноября.
Следует различать многозначные слова и омонимы. Омонимы – это совершенно разные слова, случайно совпадающие по написанию и по звучанию. «Лук»-оружие и «лук»-растение – омонимы. А вот у слова «лук» в смысле растения может быть много значений. Лук зеленый, лук репчатый, лук порей – это все растения, овощи с резким, горьким вкусом. Поэтому, если Вас попросят купить на рынке или в магазине лук, следует спросить, какой именно лук имеется в виду.
Но ведя разговор или читая книгу, мы, обычно обходимся без вопросов, понимаем о каком значении слова идет речь, что называется «с налета». Почему? Да потому что мы воспринимаем каждое слово не само по себе, а как часть достаточно длинного сообщения. Мы держим в голове общее содержание этого сообщения, и это позволяет нам почти безошибочно выбирать правильные значения слов, из которых сообщение составлено, даже если эти слова многозначные. Такое общее содержание текста или речи называется контекстом.
«Контекст» – слово латинского происхождения и означает в переводе «связь, соединение». Чаще всего слово это встречается нам в сочетаниях типа «мои слова были вырваны из контекста», которыми оратор, журналист или писатель оправдывается перед публикой, объясняя, что его неправильно поняли.
То, что без контекста нет сообщения, показывают нам образцы машинного перевода. Попробуйте с помощью переводчика Google перевести какой-нибудь более или менее сложный текст. Даже не художественный отрывок, а просто статью из Википедии. Почти всегда такой перевод будет ужасен. Ведь программа-переводчик, не может проанализировать контекст и поэтому выбирает из словаря наиболее часто встречаемое слово. Про аналогичный бестолковый, хотя и человеком сделанный перевод, можно прочитать в статье «Что такое радиус» от 20 апреля 2013 года. Потому, ребята, не надейтесь на компьютер, учите иностранные языки!
Если говорить более точно, то контекстом слова, включенного в сообщение, называется минимальная по длине часть сообщения, окружающая это слово, которая позволяет однозначно определить значение данного слова. Таким образом, понятие контекста относится не к тексту в целом, а к каждому слову этого текста в отдельности.
Контекст слова можно рассматривать с точки зрения количественной, то есть с точки зрения его протяженности. Некоторые слова, однозначные, могут быть поняты сразу. Они имеют нулевой контекст. Для распознания значения другого слова необходимо одно или несколько соседних слов. Это – микроконтекст. А иногда значение слова может быть понято только после прочтения всего текста или осознания всей речи. Чаще всего это бывает, если автор прибегает к так называемому «Эзопову языку»: говорит одно, имея в виду совсем другое, часто прямо противоположное. Читайте М.Е.Салтыкова-Щедрина. Такой протяженный контекст называется макроконтекстом. Как видим, четких количественных границ контекста не существует. Но в обычных случаях для того, чтобы правильно определить значение многозначного слова, нам необходимо всего два-три соседних слова.
По месту нахождения относительно поясняемого слова контекст может быть правый и левый. Левый контекст обычно вписывает это слово в предшествующую ситуацию, а правый – в последующую. Однако, и тот и другой выполняют свою функцию конкретизации смысла данного слова. Ясно, что термины «левый» – «правый» – условные. В языках, где текст пишется справа налево, «правый» контекст вписывает слово в предшествующую ситуацию, а «левый» - в прошедшую.
С точки зрения качественной различают контекст лингвистический и экстралингвистический. Лингвистический контекст помогает определить значение слова средствами самого сообщения, из соседних слов. Экстралингвистический контекст определяется самой ситуацией коммуникации: условиями общения, временем и местом, взаимоотношениями общающихся. Как, например, в «Золотом теленке» И.Ильфа и Е.Петрова.
«Шура, голубчик, восстановите, пожалуйста, статус-кво. Балаганов не понял, что означает «статус-кво». Но он ориентировался на интонацию, с какой эти слова были произнесены»
К экстралингвистическому контексту относится и контекст невербальный. То есть, тот, который выражается не словами, а жестами, мимикой, телодвижениями. Невербальный контекст всегда присутствует при общении, сопровождая вербальный (то есть, то, что высказывается словами), но иногда может заменить слова. О том, как это происходит, лучше спросить у влюбленных.
/ Комиссаров В.Н. "Теория перевода (лингвистические аспекты)"
171. Описание соответствий в рамках частной теории перевода не предполагает механической подстановки соответствия вместо переводимой единицы оригинала. Понятие соответствия тесно связано с понятием лингвистического и ситуативного контекста, который определяет выбор того или иного соответствия при переводе или отказ от использования известных соответствий и необходимость поиска иных способов перевода. Под лингвистическим контекстом понимается языковое окружение, в котором употребляется та или иная единица языка в тексте. Контекстом слова является совокупность слов, грамматических форм и конструкций, в окружении которых использовано данное слово. Различается узкий контекст (микроконтекст) и широкий контекст (макроконтекст). Под узким контекстом имеется в виду контекст словосочетания или предложения, т.е. языковые единицы, составляющие окружение данной единицы в пределах предложения. Под широким контекстом имеется в виду языковое окружение данной единицы, выходящее за рамки предложения; это - текстовой контекст, т.е. совокупность языковых единиц в смежных предложениях. Точные рамки широкого контекста указать нельзя - это может быть контекст группы предложений, абзаца, главы или даже всего произведения (напр., рассказа или романа) в целом. Узкий контекст, в свою очередь, можно разделить на контекст синтаксический и лексический. Синтаксический контекст - это та синтаксическая конструкция, в которой употребляется данное слово, словосочетание или придаточное предложение. Лексический контекст - это совокупность лексических единиц,слов и устойчивых словосочетаний, в окружении которых используется данная единица.
Ситуативный (экстралингвистический) контекст включает обстановку, время и место, к которому относится высказывание, а также любые факты реальной действительности, знание которых помогает Рецептору (и переводчику) правильно интерпретировать значения языковых единиц в высказывании.
