Ликвидация диктаторских режимов и установления конституционного строя в ряде стран региона
На рубеже 80-х годов отразился кризис военно-диктаторских режимов в Латинской Америке. Его развитию способствовали углубление противоречий между модернизируемыми и традиционными секторами экономики, большие социальные издержки правого неолиберального варианта развития, усилившие напряжение в обществе, экономический кризис начала 80-х гг., проблема внешней задолженности.. Начали быстро нарастать забастовки и демонстрации трудящихся с требованиями изменения социальной и экономической политики, прекращения репрессий, восстановление демократических свобод. В борьбу за демократические перемены включились средние слои, мелкие и средние предприниматели. Активизировались правозащитные организации, церковные круги. Восстанавливали свою деятельность партии и профсоюзы. В Уругвае в 1980 г. 60% участников организованного диктатурой референдума высказались против режима. Укрепившая свое положение финансово-промышленная элита также стала слоняться к либеральным формам правления. Народные выступления против диктатур «снизу» и встречные усилия сторонников либерализации «сверху» стали двумя составными начавшегося процесса демократизации. Значение имела и критика террористических режимов Вашингтоном (с 1977 г.).
Процессы демократизации в Южной Америке ускорили свержения диктатуры Сомосы и победу в 1979 г. революции в Никарагуа. В 1979 г. в Эквадоре и в 1980 г. в Перу умеренные военные режимы передали власть избранным конституционным правительствам. В 1982 г. было восстановлено конституционное правление в Боливии, к власти пришло правительство коалиции левых сил с участием коммунистов. Диктатуры уступили место демократическим, конституционно избранным режимам. После поражения Аргентины в войне с Великобританией (1982), возникшей из-за спора о принадлежности Фолклендских островов, военный режим дискредитировал себя и вынужден был в 1983 г. передать власть гражданскому правительству. Также были ликвидированы военные режимы в Бразилии (1985 г.), Уругвае (1985 г.), Гватемале (I986 г.), Гондурасе (1986 г.), на Гаити (1986 г.). В мае 1989 г. состоялись всеобщие выборы, на которых президентом был избран генерал А. Родригес - сподвижник Стресснера, затем отошедший от него и возглавивший февральский переворот. Начался переход Парагвая к конституционному правлению.
Дольше всех в Южной Америке продержалась диктатура в Чили. Но под натиском оппозиции 11 марта 1990 военный режим генерала Пиночета передал власть гражданскому правительству. В этот день с политической карты Южной Америки исчезла последняя диктатура. В Центральной Америке традиционные устои общества претерпели меньше изменений, чем в ведущей группе латиноамериканских государств. Менее зрелой была здесь социальная и политическая структура общества, сильнее укоренились авторитарные формы власти (исключение составила Коста-Рика). Небольшие, слабые государства Центральной Америки рано стали объектом экспансии США и находились в сильной зависимости от североамериканской державы. Вашингтон придавал особое значение защите своих стратегических интересов в субрегионе. Неудивительно, что борьба за перемены в Центральной Америке приняла особенно ожесточенный и упорный характер.
Приход к власти новых избранных демократических правительств не привел к кардинальным изменениям экономической политики. Они сохранили курс на активное участие своих стран в международном разделении труда, курс на интеграцию в мировую экономику. На современном этапе важную роль играют упор на развитие рыночных структур экономики, приватизации государственного сектора, а также стремление сделать экономику более социально ориентированной. Большинству государств Латинской Америки удалось достичь успехов в развитии экономики, однако серьезной проблемой для их дальнейшего роста стала внешняя задолженность. По уровню экономического развития регион занимает промежуточное положение между странами Азии и Африки, с одной стороны, и индустриально развитыми странами, с другой. Между странами региона продолжают существовать различия в уровнях хозяйственного развития. В Бразилии, Аргентине и Мексике сохраняется значительное социальное неравенство различных слоев населения. Почти половина латиноамериканцев нищенствует.
Новый этап в развитии латиноамериканских стран характеризуется прежде всего тем, что в условиях прекращения «холодной войны» США уже меньше опасаются роста влияния враждебных им держав в Латинской Америке. Более терпимым становится отношение к социальным экспериментам в этом районе мира. Опыт Кубы, где производство ВНП (валовый национальный продукт) на душу населения к середине 1990-х гг. оказалось почти вдвое ниже, чем в большинстве латиноамериканских стран, также ослабил влияние социалистических идей.

Благодаря развитию интеграционных процессов на южноамериканском континенте, повышению уровня жизни увеличилась емкость внутренних рынков, что создает предпосылки для более стабильного развития. В конце 1980 - начале 1990 гг. (этот период называют «потерянным десятилетием» для решения проблем модернизации) демократические режимы усиленно развивали социальную сферу, что привело к падению темпов экономического роста. Но к середине 1990-х гг. в большинстве стран темпы развития экономики вновь возросли. В 1980-1990-е гг. среднегодовые темпы прироста ВНП в Латинской Америке составляли всего 1,7%, в 1990-1995 гг. они возросли до 3,2%.

В конце 1990-х гг. кризис, поразивший новые индустриальные страны Азии, сказался и на Латинской Америке.

В то же время, поскольку экономика латиноамериканских государств была более развитой, глубина этого кризиса для них оказалась меньшей, он не распространился на политическую сферу.
С 1980 по 1995г. объем внешней задолженности у Бразилии сократился с 31,2% стоимости ВНП до 24%. Резкий рост долгов наблюдался лишь у Мексики (с 30,5% до 69,9% ВНП).

ЛАТИНСКАЯ АМЕРИКА МЕЖДУ АВТОРИТАРИЗМОМ И ДЕМОКРАТИЕЙ

Вплоть до 1930-х гг. латиноамериканские страны развивались преимущественно как аграрные государства. Они вывозили продукцию крупных латифундий (помещичьих хозяйств), широко использовавших труд низкооплачиваемых наемных работников.

Начиная с 1930-х гг., а особенно в послевоенные годы, большинство стран Латинской Америки вступило на путь модернизации, ускоренного индустриального развития. Этому способствовал ряд благоприятных обстоятельств.

В годы второй мировой войны возрос спрос на аграрную продукцию латиноамериканских стран. Будучи удаленными от театров военных действий, эти страны обеспечили приют многим эмигрантам из воюющих стран, скрывающимся от войны и ее последствий (в том числе и из разгромленных держав фашистской оси). Это обеспечило приток квалифицированных специалистов, рабочих. Латинская Америка воспринималась как относительно безопасный и, благодаря обилию природных ресурсов, неосвоенных земель, выгодный район для вложения капиталов. Несмотря на частые перевороты, сменявшиеся военные режимы, как правило, не решались затрагивать интересы иностранного капитала, тем более что большая его часть принадлежала корпорациям США. Соединенные Штаты не стеснялись прибегать к прямому военному вмешательству или смене правящих фигур в латиноамериканских странах, если ущемлялись их интересы. Так, в ответ на национализацию земель, принадлежащих крупнейшей аграрной компании США «Юнайтед фрут», в Гватемале в 1954 г. при поддержке американских военных был организован переворот. Новое правительство вернуло компании ее собственность.

Неудачи попытки свержения правительства Ф. Кастро на Кубе, пришедшего к власти революционным путем, после свержения режима генерала Ф. Батисты в 1959 г. и взявшего курс на сотрудничество с СССР, заставили США скорректировать свою политику. В 1961 г. президент США Д. Кеннеди предложил странам Латинской Америки программу «Союз ради прогресса», на которую было выделено 20 млрд. долларов. Цель этой программы, принятой 19 странами, состояла в содействии решению назревших социально-экономических проблем стран континента, предотвращению появления у них стремления искать поддержки СССР.

Авторитарные режимы: опыт модернизации. Программа Д. Кеннеди помогла решению проблем модернизации, но не укреплению основ политической стабильности. Цикл чередования военных и гражданских режимов в Латинской Америке прервать не удалось, поскольку он выполнял, по сути дела, ту же социально-экономическую роль, что смена у власти правых и левых партий в странах демократии.

Военные, диктаторские режимы, как правило, брали курс на ускоренную модернизацию экономики, ограничивали права профсоюзов, свертывали социальные программы, замораживали зарплату для большинства наемных работников. Приоритетом становилась концентрация ресурсов на широкомасштабных проектах, создание льгот для привлечения иностранного капитала. Эта политика нередко приносила значительный экономический эффект. Так, в крупнейшей стране Латинской Америки - Бразилии (население 160 млн. человек) «экономическое чудо» пришлось на годы пребывания у власти военной хунты (1964-1985).

Строились дороги, электростанции, развивалась металлургия, нефтедобыча. Для ускоренного освоения внутренних районов страны столица была перенесена с побережья вглубь территории (из Рио-де-Жанейро в город Бразилиа). Началось быстрое освоение природных богатств бассейна реки Амазонки, население этого района возросло с 5 до 12 млн. человек. С помощью зарубежных корпораций, в частности таких гигантов, как «Форд», «Фиат», «Фольксваген», «Дженерал Моторс», в стране было налажено производство автомобилей, самолетов, компьютеров, современного оружия. Бразилия стала поставщиком машин и оборудования на мировом рынке. Ее аграрная продукция начала конкурировать с американской. Наряду с ввозом капитала страна начала вкладывать свой капитал в менее развитые страны, в частности Африку.

Благодаря усилиям военных режимов в области модернизации с 1960 по 1980-е гг. объем валового внутреннего продукта стран Латинской Америки возрос втрое. Бразилия, Аргентина, Чили достигли показателей среднего уровня развития. По объему производства ВНП на душу населения страны Латинской Америки превзошли показатели стран Восточной Европы, Российской Федерации. По типу социального развития латиноамериканские страны приблизились к развитым государствам Северной Америки и Западной Европы. Так, доля наемных работников в самодеятельном населении составляет от 70 до 80%. При этом в Бразилии, например, с 1960 по 1990 г. удельный вес рабочей силы, занятой в сельском хозяйстве, сократился с 52 до 23%, в промышленности возрос с 18 до 23% , в сфере услуг - с 30% до 54% . Сходные показатели были и у большинства других латиноамериканских стран.

В то же время остаются весьма существенные различия между латиноамериканскими и развитыми странами. Относительно небольшой остается прослойка лиц, относящих себя к «среднему классу», и в то же время значительно имущественное неравенство. Соотношение между доходами 20% самых бедных и 20% самых богатых семей в 1980-1990 гг. в Бразилии, например, составило 1: 32, в Колумбии - 1: 15,5, в Чили - 1:18. При этом к привилегированному слою населения принадлежало среднее и высшее звено военных, которые при отсутствии традиции гражданского контроля над вооруженными силами представляют собой особую, относительно самостоятельную прослойку. Все это определяло отсутствие или слабость социальной базы модернизационной политики, проводившейся военными режимами. Низкая покупательная способность значительной части населения создавала зависимость новых отраслей индустрии от отнюдь не гарантированной в условиях жесткой конкуренции на мировых рынках возможности экспорта большей части продукции. Не получающие выгод от модернизации слои населения рассматривали ее как форму подчинения экономики транснациональному, особенно американскому, капиталу, не связывали ее с решением общенациональных задач.

Перонизм и демократия в Латинской Америке. Существующая внутренняя оппозиция режимам военных диктатур стимулировалась типичными для них слабостями. К их числу следует отнести коррупцию в среде верхушки военных, расточительность в использовании кредитов, займов, нередко разворовывавшихся или направлявшихся на амбициозные проекты, экономически нецелесообразные. Негативную роль играл типичный для диктаторских режимов правовой произвол, в том числе и в отношении представителей национальной буржуазии, мелких и средних собственников. Рано или поздно большинство военных режимов, сталкиваясь с ростом внутренней оппозиции, в том числе и в военной среде, катастрофическими размерами внешней задолженности, было вынуждено уступать власть гражданским режимам.

Со времени второй мировой войны и до 1990-х гг. гражданские режимы в большинстве латиноамериканских стран также оказывались недолговечными. Исключение составляет Мексика, где после победы революционного движения в 1917 г. была принята демократическая конституция, хотя на арене политической жизни преобладала одна партия, фактически не имевшая серьезных конкурентов. Соответствие данной модели демократии европейским представлениям о ней сомнительно. В Европе одним из признаков демократии считается существование возможности чередования у власти конкурирующих политических сил.

Попытки создать на демократической основе широкий блок национально-патриотических сил, включающих и трудящихся, и национальную буржуазию, проводить сбалансированную политику, сочетающую модернизацию с постепенным повышением уровня жизни, в Латинской Америке предпринимались неоднократно. Первая и наиболее успешная такая попытка была предпринята в Аргентине полковником X. Пероном, захватившим власть в результате переворота в 1943 г. При опоре на национальный профцентр - Всеобщую конфедерацию труда - X. Перон в 1946 г. одержал победу на всеобщих выборах. Представители профсоюзов, ставшие опорой создания новой, Перонистской, партии, вошли в парламент и в правительство. При Пероне социальные права были включены в конституцию Аргентины, введены оплачиваемые отпуска, создана система пенсионного обеспечения. Выкупу или национализации подверглись железные дороги, связь, был принят пятилетний план экономического развития, предполагавший создание стимулов для роста национального капитала. Однако в 1955 г. X. Перон был свергнут в результате военного переворота.

Опыт и идеи перонизма, во многом перекликавшиеся с идеями «корпоративного государства» раннего периода фашистского режима Б. Муссолини в Италии конца 1920-х гг., сохраняют популярность и в Аргентине, и в других странах Южной Америки. Им, в частности, пытался следовать президент Бразилии в 1950-1954 гг. Варгас, который, столкнувшись с угрозой переворота, покончил жизнь самоубийством.

Слабость демократических режимов в Латинской Америке объяснялась многими причинами. Будучи зависимы от голосов избирателей, поддержки профсоюзов, они стремились в первую очередь решать назревшие социальные проблемы. В известной мере это удавалось. В среднем, в послевоенный период зарплата в промышленности латиноамериканских стран увеличивалась на 5-7% в год. Однако материальные ресурсы проведения активной социальной политики, которая бы соответствовала модели развитых стран, были крайне ограничены.

Левые правительства (в частности, С. Альенде в Чили в 1970-1973 гг.) предпринимали попытки привлечения дополнительных средств за счет увеличения налогов на предпринимателей, отказа от полной уплаты процентов по внешним долгам, национализации прибыльных предприятий, латифундий, экономии на военных расходах. Эти акции неизбежно становились причиной недовольства ТНК, которым принадлежало около 40% промышленности стран Латинской Америки, вызывали конфликты со странами-кредиторами, приводили к падению темпов модернизации, снижению конкурентоспособности продукции на мировых рынках. В свою очередь, неспособность правительств удовлетворять растущие социальные запросы стимулировала недовольство военных, рост забастовочного движения, активизацию леворадикальной оппозиции, прибегавшей к насильственным действиям, вплоть до создания сельских и городских партизанских отрядов.

В конечном счете жесткое экономическое и политическое давление извне, рост внутренних противоречий, не находящих решения, приводили общество на грань гражданской войны, что побуждало армию, как правило, с одобрения правящих кругов США, брать ситуацию под свой контроль. Так, хорошо известна роль ЦРУ в организации военных переворотов в Бразилии в 1964 г., в Чили в 1973 г.

Переворот в Чили, приведший к власти генерала А. Пиночета, был наиболее кровавым в послевоенной истории латиноамериканских стран. С. Альенде погиб в ходе боя с армией за президентский дворец. Центральный стадион в столице Чили - Сантьяго был превращен в концлагерь, тысячи человек, активистов левых сил, профсоюзного движения были казнены, около 200 тыс. были вынуждены бежать из страны.

Латиноамериканские страны в 1990-е гг. В конце 1980 - начале 1990-х гг. в развитии латиноамериканских стран начался новый этап. В большинстве стран диктатуры уступили место демократическим, конституционно избранным режимам. После поражения Аргентины в войне с Англией (1982), возникшей из-за спора о принадлежности Фолклендских островов, военный режим дискредитировал себя и вынужден был в 1983 г. передать власть гражданскому правительству. В 1985 г. диктаторские режимы в Бразилии и Уругвае также уступили власть конституционно избранным правительствам. В 1989 г., после 35 лет военной диктатуры генерала Стресснера, на путь демократии вступил Парагвай, в 1990 г. ушел в отставку генерал А. Пиночет.

На вопрос о том, можно ли считать утверждение демократии в латиноамериканских странах окончательным, ответ будет дан лишь в XXI веке. Однако уже сейчас очевидно, что в их развитии начинается новый этап. Он характеризуется тем, что в условиях прекращения «холодной войны» и распада СССР США более терпимо относятся к социальным экспериментам в этом районе мира. Опыт Кубы, где производство ВНП на душу населения к середине 1990-х гг. оказалось почти вдвое ниже, чем в большинстве латиноамериканских стран, также ослабил влияние радикальных, социалистических идей.

Благодаря развитию интеграционных процессов на южноамериканском континенте, повышению уровня жизни увеличилась емкость внутренних рынков, что создает предпосылки для более стабильного развития. С середины 1980-х по середину 1990-х гг. («потерянное десятилетие» для решения проблем модернизации) демократические режимы усиленно развивали социальную сферу, что привело к падению темпов экономического роста. Но к середине 1990-х гг. темпы развития экономики вновь возросли. В 1980-е гг. среднегодовые темпы прироста ВНП в Латинской Америке составляли всего 1,7%, в 1990-х гг. они возросли до 3,2%. Что еще более существенно, у большинства стран не произошло увеличения внешней задолженности, это одна из самых сложных проблем Латинской Америки. С 1980 по 1995 г. объем внешней задолженности у Бразилии сократился с 31,2% стоимости ВНП до 24%. Резкий рост долгов наблюдался лишь у Мексики (с 30,5% до 69,9% ВНП). Однако ее вхождение в Североамериканскую зону свободной торговли (НАФТА) дает ей шанс на использование преимуществ интеграции со значительно более развитыми США и Канадой.

ВОПРОСЫ И ЗАДАНИЯ

1. Проанализировав текст главы, выявите, что было общим и особенным на пути Латинской Америки и стран Азии и Африки к модернизации. Почему эти страны не могут в полной мере использовать опыт модернизации развитых стран?

2. Чем можно объяснить различия в уровнях экономического развития государств Латинской Америки? Раскройте причины бразильского «экономического чуда».

3. Каковы причины особой политической нестабильности в странах Латинской Америки? Чем объяснить слабость демократических режимов в этих государствах? Можно ли считать, что период военных диктатур для них пройден?

Со времен окончания Второй Мировой войны до 90-х годов, политические режимы во многих государствах Латинской Америки оказывались недолговечными. Единственным исключением стала Мексика, где после государственной революции 1917 года, к власти пришли представители демократических сил, которые вплоть до конца века не имели серьезных политических оппонентов.

Демократия в Латинской Америке

В латиноамериканских странах неоднократно предпринимались попытки внедрения европейской модели демократии, в частности: создание блока национально-патриотических сил и национальной буржуазии, постепенное повышение уровня социальной и экономической защиты, которое сопровождалось модернизацией промышленности. Подобные стремления создать демократическое государство увенчались успехом только в Аргентине, с приходом к власти правительства Х. Перрона в 1946 году.

Период руководства перонистской партии вошел в историю Аргентины как время благоденствия - в государстве активно внедрялась либеральная социальная политика, началась национализация стратегических промышленных объектов, был учрежден план пятилетнего экономического развития. Тем не менее, в результате военного переворота 1955г., Х. Перрон был свергнут.

Примеру Аргентины последовала и Бразилия, правительство которой делало неоднократные попытки правовых и экономических преобразований жизни общества. Однако из-за угрозы повторения сценария аргентинского переворота президент страны в 1955 г. покончил жизнь самоубийством.

Главным недостатком демократических режимов Латинской Америки было то, что во многом они напоминали фашистский строй Италии в середине 20-х годов. Все либеральные преобразования по сущности внедрялись хорошо скрытыми тоталитарными методами. В некоторых сферах ведения государственной политики демократические лидеры во многом копировали модели развития нацистской Германии.

Ярким примером является деятельность профсоюзов Аргентины, которые защищали трудовые права исключительно представителей титульной нации. Более того, в послевоенный период, демократические государства Латинской Америки стал убежищем для некоторых фашистских лидеров, преследуемых мировым сообществом. Это говорит в первую очередь о том, что латиноамериканские демократы не чуждались тоталитарных систем, в частности и фашизма.

Военные перевороты

Начиная с середины 50-х годов, вплоть до конца 70-х, в большинстве Латиноамериканских государств были установлены жесткие военные диктатуры. Столь радикальные изменения в государственной структуре были результатом нарастающего народного недовольства правящей элитой, чем воспользовались милитаристские политические силы.

В настоящее время стал известным тот факт, что все военные перевороты в Латинской Америке осуществлялись с согласия правительства США. Оправданием для установления военных режимов стало распространения среди народных масс информации об угрозы войны со стороны коммунистов. Следовательно, военные диктаторы должны были исполнять функцию защиты стран от де-факто несуществующей агрессии коммунистических государств.

Наиболее кровавым военным переворотом стал приход к власти А. Пиночета в Чили. Сотни тысяч протестующих против Пиночета чилийцев были помещены в концлагерь, который был создан в центре столицы Сантьяго. Большинство граждан вынуждены были искать политического убежища в государствах Европы.

Классическая военная диктатура была установлена и в Аргентине. В результате военного переворота 1976 года, высшая власть в государстве стала принадлежать членам Хунты во главе с генералом Х. Виделой.

После второй мировой войны по всей Латинской Америке в ре­зультате многочисленных военных переворотов, особенно в пе­риод с начала 60-х по конец 70-х годов, были смещены законно избранные гражданские правительства. Согласительные системы вытеснены бюрократическими авторитарными. Военные перевой роты происходили в тех обществах, где слабые гражданские ин­ституты не смогли установить свое влияние над вооруженными силами. В Китае и во Вьетнаме коммунистические партии конт­ролировали армию. Как заявлял Мао, «винтовка рождает власть». Но «наш принцип состоит в том, что этой винтовкой командует партия, а винтовке никогда не будет позволено командовать пар­тией»6. В Латинской Америке ситуация была противоположной: еще со времен испанских поселенцев начала XVI в. армия играла господствующую роль в политической жизни. Даже в XX в. поли­тические партии и социальные группы редко получали власть, достаточную для противостояния активному вмешательству во­енных в осуществление политики. Тем не менее в последнее сто­летие социальный плюрализм сохранял здесь более сильные по­зиции, чем в Китае или Вьетнаме. В таких странах, как Аргенти­на, Бразилия, Чили и Уругвай согласительные и бюрократиче­ские авторитарные режимы периодически сменяли друг друга. Перевороты, происходившие в период с 1964 по 1973 г. и низвер­гавшие законно избранные гражданские правительства, имели своей целью укрепление капиталистической экономики и вытес­нение с политической арены левых сил, поддерживавших социа­листические, коммунистические и популистские программы. Этим переворотам предшествовало усиление структурных, куль­турных и поведенческих конфликтов.

Гражданская проправительственная коалиция была слишком слабой, чтобы помешать вмешательству военных. Вооруженные силы обладали возможностями, позволявшими им не подчинять­ся приказам гражданских лиц. Они держали под контролем ре­прессивные силы, действовали тайно, были хорошими специали­стами и организаторами, что необходимо для управления бюрок­ратическими институтами. Гражданские организации, такие, как политические партии, законодательные органы и суды, в силу разобщенности часто не могли противостоять им. Влиятельные социальные группы (бизнес-корпорации, землевладельцы, рели­гиозные деятели) были настороены против гражданских полити­ков и приветствовали приход к власти военных. Если переворот, направленный на свержение законно избранного правительства, получал поддержку со стороны ТНК или правительства США, то такая помощь приводила к краху согласительной системы.

Кризисы легитимности подрывали структурную власть согла­сительных режимов и повышали вероятность воцарения бюрок­ратических авторитарных систем. Ожесточенные конфликты между группами влияния, выливавшиеся в насилие и политиче­ские беспорядки, делали согласительные системы уязвимыми. Законно избранные правители были не в состоянии примирить противоречивые интересы. Им было трудно выработать консен­сус между различными группами, делящими между собой поли­тическую власть. Кроме того, у них не было репрессивных сил для подавления антиплюралистической оппозиции, считавшей незаконной согласительную систему.

В условиях падения легитимности избранных гражданских чиновников военные лидеры приходили к заключению, что те не обладают ни волей, ни властью для защиты интересов вооружен­ных сил. Цена пребывания у власти гражданских лиц перевеши­вала все выгоды от их правления. Согласительная политика ста­вила под угрозу корпоративные, классовые и идеологические ин­тересы. Всякий раз, когда президентская гвардия, рабочая мили­ция и другие объединения начинали представлять угрозу для кор­поративных интересов военных, происходил переворот. Корпо­ративные интересы заключались в независимости при назначе­ниях на военные должности, в присвоении офицерских званий, выработке оборонительных стратегий, составлении программ во­енного обучения, поддержании порядка и национальной без­опасности. Часто личные интересы сливались с корпоративны­ми: военные хотели получить крупные бюджетные ассигнования не только на вооружение и боевую подготовку, но и на повыше­ние окладов, легковые автомашины, пенсии, медицинское об­служивание и жилье. В переворотах, происшедших в Бразилии и «в южном конусе» (Аргентине, Чили, Уругвае), кроме того, были замешаны и классовые интересы. Большинство старших офице­ров происходили из аристократических землевладельческих се­мей или семей, принадлежавших к высшему звену - промыш­ленникам, государственным служащим и военным чиновникам. По их мнению, радикальные марксистские партии и профсоюзы угрожали безопасности как капиталистов, так и нации в целом. Вооруженные силы, чьей обязанностью было защищать нацию от внешнего и особенно от внутреннего врага, полагали, что закон­но избранные гражданские политики, обещавшие введение эга­литаризма, ставили под угрозу не только экономический рост и капитализм, но и гражданское единство и христианскую веру.

Так, материальные интересы сливались с духовно-нравственны­ми и идеологическими ценностями. Тот факт, что гражданские лидеры не могли отстоять эти интересы и ценности, увеличивал вероятность переворота.

Кризис, порождающий деинституционализацию, заставлял обращаться к бюрократической авторитарной системе. Разрыва­емые жестокими конфликтами, южноамериканские страны не имели процедурного консенсуса, необходимого для согласова­ния разнообразных интересов и ценностей. Офицеры армии не считали себя обязанными по закону подчиняться избранным гражданским лидерам. В условиях слабой зависимости от право­вых норм гражданского контроля вооруженные силы осуществ­ляли переворот всякий раз, когда их интересы были ущемлены.

Поведенческий кризис также усиливал вероятность военного переворота. Слабые гражданские лидеры не могли предложить государственной политики, способной справиться с такими про­блемами, как высокий уровень инфляции, стагнация экономики, внешнеторговый дефицит и политическое насилие в стране. Ориентированные на поддержание политического порядка и экономического роста военные часто осуществляли переворот, в результате которого к власти приходили технократы, профессио­налы и управленцы. Вместе с военной элитой такие гражданские технократы пытались вытеснить с политической арены радикаль­но настроенные профсоюзы, а также те политические партии, ко­торые организовывали общественную деятельность во времена правления согласительного режима. Хотя рядовые граждане ре­дко принимали участие в переворотах, их слабая поддержка на­ходившихся у власти гражданских правительств подталкивала во­енных к действиям7.

Перевороты, произошедшие в Бразилии, Аргентине, Чили и Уругвае с 1964 по 1976 г., имеют общие принципы перехода от согласительного к бюрократическому авторитарному режиму. Гражданские правительства распадались потому, что не могли создать вокруг себя сильной коалиции, которая заставила бы военных считаться с согласительной системой. Правительст­венные институты, политические партии и социальные группы (землевладельцы, деловые ассоциации, религиозные деятели) ослаблены раздробленностью. Вместо того чтобы сплотиться вокруг стоящей у власти гражданской администрации, многие группировки поддерживали военных. Такое положение лишало правительство возможности принимать решения. Президент, как правило, сталкивался с оппозицией со стороны враждебно­го ему конгресса. Институт президентской власти не располагал ни репрессивной, ни консенсуальной властью, необходимой для сдерживания военных: В Чили суд признал правомочным переворот, свергнувший президента Сальвадора Альенде (1973). Ни Альенде, ни президенты Бразилии (1964), Аргентины (1976) и Уругвая (1973) не могли полагаться на сплоченные политиче­ские партии в организации поддержки режиму и создании коа­лиции с сочувствующими группами. Разобщенность рабочего движения лишала гражданских лидеров такого источника под­держки, как солидарность рабочего класса. Деловые ассоциа­ции в этих странах были на стороне организаторов переворота. Землевладельцы отвергали программы перераспределения зем­ли, выдвинутые Сальвадором Альенде и президентом Бразилии Жоао Гулартом. Католическая церковь в Чили и особенно в Ар­гентине приветствовала приход к власти военных, считая, что армейские офицеры восстановят порядок и будут придержи­ваться в своей политике принципов христианства. Президенты Альенде и Гуларт столкнулись с сильной оппозицией со сторо­ны ТНК и правительства Соединенных Штатов; эти иностран­ные институты заявляли, что левые движения составляют угро­зу капитализму, проводят ошибочную социалистическую поли­тику и грозят Западу «коммунистической» агрессией. С начала 60-х и до середины 70-х годов правительство США предоставля­ло аргентинским военным оружие и военных советников, а так­же осуществляло техническую подготовку армии. Это усилило решимость военных элит свергнуть гражданских президентов, не способных обеспечить быстрые темпы экономической мо­дернизации и дать нации правительство, которое бы гарантиро­вало ее безопасность.

Когда политический процесс заходил в тупик, деинституцио-нализация увеличивала вероятность переворота. Большинство латиноамериканских стран, включая и те четыре, о которых шла речь выше, страдали от персонализма правления. Даже в услови­ях раздробленности президент обладал большей властью, чем за­конодательные или судебные органы. Политический процесс опирался на отношения типа «патрон - клиент». Президент вы­ступал в роли суперпатрона, раздающего политическую поддерж­ку в обмен на ресурсы (покровительство, кредиты, контракты, лицензии). Государственные институты оставались слабыми. Личные связи представителей власти играли большую роль, чем нормы гражданского общества. Рассматривая конфликт интере­сов как незаконный, многие латиноамериканские элиты так и не выработали надежного процедурного консенсуса как средства примирения разногласий. Законы не могли оградить гражданскую администрацию от произвола военных. Для многих граж­данских лиц, поддерживавших путчистов, военный переворот представлялся наиболее эффективным и легитимным способом подавления нелегитимных конфликтов.

Деинституционализацию и недееспособность правительст­венных институтов усиливало презрительное отношение воен­ных элит к легитимности согласительных систем. С их точки зре­ния они не принимали во внимание корпоративные, личные, классовые и идеологические интересы вооруженных сил и их со­юзников. Заявляя о том, что ущерб от правления гражданских ад­министраций превосходит выгоды такого правления, военные видели в этом основание для захвата верховной власти. Следуя прусской традиции, чилийские, аргентинские и бразильские во­енные считали, что президенты угрожают их корпоративной ав­тономии, принимая, в противовес офицерам, сторону призывае­мых на военную службу рядовых, организуя рабочую милицию и вмешиваясь в решения армейских чиновников. Хотя угроза кор­поративным интересам являлась более важным мотивом для пе­реворота, чем личные интересы, они полагали, что их правление обеспечит увеличение правительственных ассигнований на их зарплаты, пенсии, жилье и здравоохранение.

Классовые интересы также служили мотивом к перевороту во всех четырех странах. Сторонники ускорения экономического роста, снижения инфляции и осуществления модернизации с по­мощью государственной поддержки развитию частного предпри­нимательства и инвестиций зарубежных корпораций, инициато­ры переворота опасались угрозы капиталистическому развитию со стороны левого движения. По мнению военных и их союзни­ков в лице гражданских бизнесменов, радикально настроенные профсоюзы требовали слишком высоких зарплат. Бразильские и чилийские крестьянские ассоциации захватывали землю; поли­тика перераспределения земли угрожала интересам крупных зем­левладельцев. Под предводительством молодых людей против слабого согласительного правительства организовывались пар­тизанские движения, например: Левое революционное движе­ние в Чили, Перонистское движение, носившее левацкий харак­тер, и троцкистская Народно-революционная армия Аргентины, уругвайское Движение национального освобождения (Тупама-рос) и радикально-католические группы в Бразилии. Предпола­гая, что эти движения связаны с левыми фракциями политиче­ских партий - социалистами, коммунистами, перонистами, - военные считали, что они представляют угрозу национальной безопасности.

Идеологические ценности сливались с капиталистическими интересами, усиливая тем самым военное противостояние граж­данскому правительству. «Внутреннего врага» стали ассоцииро­вать с атеизмом, неверностью и бесчестием. Считая себя стража­ми национальной безопасности и защитниками внутреннего по­рядка, вооруженные силы оправдывали перевороты как единст­венный способ сохранить христианскую, западную, капитали­стическую цивилизацию.

Слабое гражданское правительство и отказ масс от поддержки согласительного режима также способствовали переворотам в Латинской Америке. Политические «патроны» выторговывали правительственные блага для своих «клиентов», однако поддер­живающих их действующих политиков оказалось немного и дей­ственной коалиции не получалось. Рассматривая политику как игру, в которой невозможно выиграть, находившиеся у власти гражданские политики не могли найти компромисс и сформули­ровать политику, способную удовлетворять интересы различных групп. Низкие темпы роста, спад производства, снижение реаль­ных доходов и инфляция мешали им вести выигрышную игру, приносящую достаточно средств для субсидирования правитель­ственной поддержки. Переворотам предшествовала не только экономическая стагнация, но и широкомасштабное насилие. По-" литические убийства, ограбления банков и похищения детей сви­детельствовали о неспособности гражданских правительств ула­живать конфликты мирными средствами. Левые партизаны вели бои с правыми военизированными организациями. Общество поляризовалось, но не на бедных и богатых, а на сторонников правительства и их социально-разнородных противников. Под­держиваемые ведущими оппозиционными организациями и оп­ределенными категориями населения вооруженные силы, свер­гавшие согласительные системы, брали на себя обязательство обеспечить развитие капитализма при сохранении существующе­го политического строя8.

Военная диктатура в Уругвае военный гражданский режим, установленный в Уругвае 28 июня 1973 года в результате переворота и завершившийся 28 февраля 1985 года. Этот период отмечен запретом политических партий, профсоюзов, гонениями на… … Википедия

В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена. Вы можете … Википедия

Военная интервенция в Россию Гражданская война в России Американские войска во Владивостоке Дата 1918 1920 … Википедия

Гражданская война в России Американские войска во Владивостоке Дата 1918 1920 … Википедия

- [[Бакинская коммуна|←]] … Википедия

Формы правления, политические режимы и системы Анархия Аристократия Бюрократия Геронтократия Демархия Демократия Имитационная демократия Либеральная демократия … Википедия

Чёрные полковники (термин, использовавшийся в советской печати), или Режим полковников (греч. το καθεστώς των Συνταγματαρχών) или просто Хунта (греч. η Χούντα) военная диктатура правого толка в Греции в 1967 1974. Лидеры хунты: Георгиос… … Википедия

диктатура - ДИКТАТУРА, ы, ж Форма государственного правления, при которой ничем не ограниченная власть принадлежит определенному лицу, классу, партии, группе; политическая власть, опирающаяся на насилие. Военная диктатура … Толковый словарь русских существительных

Диктатура - Диктатура ♦ Dictature В широком и расплывчатом смысле, распространившемся в новейшее время, – всякая власть, основанная на силе. В узком и историческом смысле – авторитарная или военная власть, ограничивающая не только личные и групповые… … Философский словарь Спонвиля

Книги

• Военная сила доллара Как защитить Россию , Катасонов В.. Валентин Юрьевич Катасонов - профессор кафедры международных финансов МГИМО, доктор экономических наук. Его книги, отличающиеся большим количеством фактическогоматериала и глубоким анализом…
• Военная сила доллара. Как защитить Россию , Валентин Катасонов. Валентин Юрьевич Катасонов - профессор кафедры международных финансов МГИМО, доктор экономических наук. Его книги, отличающиеся большим количеством фактическогоматериала и глубоким анализом…