Россия как шкодливый подросток требует усиленного внимания, решили на встрече в канадском Тороно министры иностранных дел Большой Семерки (США, Германия, Великобритания, Япония, Франция, Италия, Канада). Так и хочется воскликнуть наконец-то! Именно этого для воспитания России и не хватает. А то, что не сделает все не к месту. Крым не возвращает, Минские соглашения не выполняет, в Сирии че-то там вякает, шпиенов своих несостоятельных по разным Англиям раскидала, да и вообще нефтью, газом без разрешения и оброка торгует. Не порядочек все это. И самое страшное во всем этом, что она еще себя и правой считает. Осознать не может всю ничтожность свою. Хотя ей старшие и указывают на место. Но нет видите ли. Че хочу, то и ворочу. Прямо распоясалась. Ведет себя как Америка какая-нибудь. Честное слово, прямо обратиться как будто не к кому за советом!

Вот и решили министры, наговорившись чрезмерно о России, создать специальную особых задач группу, состоящую из членов Группы стран сгруппированных в объединение формирующее группировку G7. Как-то так. И должна эта спец особых задач группа, сгруппированная из членов семи стран, входящих в группу стран G7 «следить за поведением России». Вот вопрос у меня как у несведущего обывателя возникает. Следить-то, как и откуда будут. Из Брюсселя, Вашингтона, Лондона, Лэнгли или как? А может отовсюду разом. Во все глаза. Или по очереди? По графику? Следить и на карандаш брать замечания, а потом зачитывать прилюдно или сразу в ор, чтобы одергивать и к порядку призывать? Вопросов много. Все они вызывают живой, неподдельный интерес. Вот я еще со школы запомнил, когда на уроке учитель мне так строго, строго говорил: «Я за тобой слежу». Тут понятно мне было. Если что, то сразу к доске, а там и кол светит и родителей на ковер. В общем, не гулять целую неделю. А тут что? И так не гуляем. Одним словом, хотелось бы по процедуре по подробней. А то встретились, прозаседались, проговорились и что на результат. Нам широкой общественности конкретику доведите?

Хотелось бы фактичной стороны освещения вопроса. А то, общий тон встречи перепел уже давно крутящуюся пластинку о том, что Россия дестабилизирует западный мир, попирает все мыслимые и немыслимые законы, оккупирует несчастную Украину, бессовестно врет в глаза европейскому сообществу и надругается над свободой слова. И наверное еще там было, что по списку, но я уже не помню. Больше всего мне понравилось другое. Завтрак, который устроила для всех участников клуба G7 хозяйка мероприятия, канадская глава МИДа. И то, что она в это солнечное весеннее утро вместе со своими детками на лужайке своего особнячка из своих и детских рук кормили гостей печенюшками. А что еще ждать от дамочки, которая потомок профессиональных украинских коллаборационистов, верой и правдой служивших фашистской Германии. Канадки, посвятившая жизнь пропаганде в Восточной Европе. Канадки с детками Галка, Наталко и Иванко. Ну, право, что может прийти в голову такой канадке, ну не на хоккей же вести знатных гостей? Все в национальных традициях - печенюшки. И конечно же, чтобы лучше вышибалась слеза у холеных господ, угарный рассказчик – Климкин, глава внешнеполитического ведомства Украины. В красках живописал, как оккупируют Крым и как русский сапог подминает Донбасс. Так то, что и раньше восхищало меня в работе западных господ, то и сейчас лишний раз вызывает уважение – это блистательные сценарии и не менее мастеровитые их воплощения.

Но как говорится в русской поговорке – « у семи нянек дите без глаза», что значит, когда семеро следят за поведением одного, то значит, не следит ни кто, ни за чем. Так, каждый свои вопросы решает, а на другого кивает. В общем, один треп пропагандноидный. И как доказательство этому, вуаля! Пока наши семь нянек заседали, печенюшками угощались и «очень много говорили о России», какой-то придурок на микроавтобусе подавил 9 человек, а еще полтора десятка покалечил. И было это прям там в Торонто. Всего в трех десятках километров от места, где заседали и о России много говорили. А парень, пока одни рассуждали, целенаправленно въехал в толпу на тротуаре и подавил сколько смог. Так, что лучше бы господа из спец группы за Алеком Минасяном последили, а не нянек из себя строили. Может и граждан, своих сберегли. Может он просто за дела в Ереване распереживался? А вы не уследили. А если бы следили, то пришли бы и успокоили его больную головушку, сказав: «Алик, наши придут. Наши скоро в городе. Все хорошо Алек будет. Домой скоро поедем». Глядишь его бы и попустило, не стал бы людей давить во имя Аллаха. Ну, уж что же теперь.

Мораль сей поговорки такова. С себя надо начинать, следить за собой, за собой любимым. С малого надо начинать. Каждый в своей стране своих Минасянов на заметку и под контроль. А уж потом на большое замахиваться. А то получается, что и не там не преуспели – людей погубили, да и тут потрепались и разрядились, а толку. А сколько у вас таких Минасянов террористов несостоявшихся по улицам и по разным закоулкам затаилось? Знаете? Наблюдаете за их поведением? Или как? Проще за кем-то там, где-то наблюдать. Кто Вам к тому же и добра желает. Давайте же друзья, политики из клуба G7 поответсвенней. Без истерии и популизма вопросы решать каждый у себя в огороде для начало, а уж потом за чужой плетень заглядывать.

А Вы как считаете надо за поведением России наблюдать или лучше сначало свои проблемы решать?

Московские слова, словечки и крылатые выражения Муравьев Владимир Брониславович

У семи нянек дитя без глазу

У семи нянек дитя без глазу

«Никогда Россия не была в столь бедственном положении, как в начале семнадцатого столетия: внешние враги, внутренние раздоры, смуты бояр, а более всего совершенное безначалие - все угрожало неизбежной погибелью земле русской». Так начинается самый известный и, надобно сказать, лучший русский роман XIX века о Смутном времени - «Юрий Милославский, или Русские в 1612 году» Михаила Николаевича Загоскина.

Действие этого романа происходит в последний период Смуты - после свержения царя Василия Шуйского и до освобождения Москвы народным ополчением Минина и Пожарского.

Когда был отрешен от царства Василий Шуйский, силою пострижен в монахи и заключен в Чудовский монастырь, бояре - организаторы заговора против него, начали обсуждать нового кандидата на престол.

В то время в Москве оказались семь членов Боярской думы - князья Мстиславский, Воротынский, Трубецкой, Лыков, два Голицына (но в правительство был введен один из рода), боярин Иван Никитич Романов и родственник Романовых боярин Шереметев, которому, по преданию, принадлежит фраза, решившая избрание на царство Михаила Федоровича: «Выберем-де Мишу Романова, он молод и еще глуп»; они образовали правительство России, которое в официальных грамотах называлось «седьмочисленные бояре».

Начались заседания нового правительства со споров, из какого боярского рода должен быть новый царь, но, не найдя согласия, «седьмочисленные бояре» приняли решение не избирать царя из русских родов. Полякам это было на руку, так как польский король уже решил, что русский трон должен занять или он сам, или его сын. В эти же дни к Москве подошли польские войска под командованием известного полководца канцлера Станислава Жолкевского и остановились в пригородах.

Народ в Москве волновался. Бояре понимали, что достаточно малейшего повода, и поднимется бунт. В страхе они послали к Жолкевскому посла, объявив, что готовы признать русским царем сына Сигизмунда III Владислава.

Польский канцлер вступил с ними в переговоры. Составили договор. Бояре выдвинули ряд условий, которые гарантировали бы им, что они останутся у власти и сохранят свои имения. Договорились, что Владислав примет православную веру, женится на русской, что в своем ближайшем окружении он будет иметь лишь небольшое число поляков и так далее. Жолкевский принял все условия, понимая, что это соглашение немногого стоит и всегда может быть изменено. Бояре не без оснований полагали, что москвичи, узнав о решении возвести на русский престол королевича державы, находящейся с Россией в состоянии войны, перебьют их, и поэтому ночью отворили городские ворота, через которые под покровом темноты в Москву вошло польское войско. Проснувшиеся утром москвичи с удивлением увидели польских солдат в Кремле, на всех московских улицах и площадях и поняли, что бояре их предали.

Между тем к «седьмочисленным» присоединились и те бояре, которые в свое время переметнулись к Лжедмитрию II, а потом - к Сигизмунду: Салтыковы, Вельяминов, Хворостинин и другие.

Очень скоро оказалось, что «седьмочисленные бояре», называясь правительством, фактически им не являются и вынуждены своим именем подписывать указы и распоряжения оккупационных властей. Впоследствии бояре говорили, что находились они «все равно что в плену», им «приказывали руки прикладывать - и они прикладывали». Отстаивая каждый свою собственную личную выгоду, бояре попали в общую беду.

В это время Россия испытывала на себе в полной мере все те беды, которые несет с собою Смута и государственное неустройство: польские и шведские отряды захватывали и грабили русские города, повсюду объявлялись разбойничьи шайки, по России ездили эмиссары правительства, склоняя жителей к избранию Владислава царем, вновь пошли слухи о том, что царевич Дмитрий спасся, и вооруженные отряды молодцов, отставших от крестьянской работы и привыкших добывать средства к существованию силой, шатались по стране с намерением пристать к войску «законного» государя. Деревни стояли разоренные, поля пустые, города наполнились нищими. Особенно тяжело приходилось москвичам: знатные и богатые подвергались насилию со стороны поляков, а уж простому человеку и вовсе негде было искать правды и защиты… Припоминали старину, сравнивали прошлое горе с нынешним, и казалось, что теперешнее - горше. «Лучше грозный царь, чем семибоярщина», - говорили тогда в Москве, и эта пословица жива до сих пор.

«Седьмочисленные бояре» отсиживались в Кремле: их не выпускали поляки, да и сами они боялись показаться народу. Досиделись они взаперти до того самого часа, когда ополчение под руководством Минина и Пожарского, разгромив польское войско, осадило Кремль, и поляки готовы были сдаться, прося лишь одного: чтобы им сохранили жизнь. Пожарский обещал, что ни один пленный не будет убит.

Тогда открылись Троицкие ворота, сначала - перед собой - поляки выпустили бояр. Князь Мстиславский как старший среди них шел первым, за ним остальные - бледные, испуганные, с опущенными головами. «Изменники! Предатели! - кричали казаки. - Их надо всех перебить, а имущество поделить среди войска!» К боярам тянулись руки, еще миг - и их разорвут в клочья. Но князь Пожарский со своим отрядом оттеснил людей и вывел бояр из толпы.

Так закончилось правление «седьмочисленных бояр». Хотя Пожарский и спас их жизни, они не решились остаться в Москве и, забрав семьи, разъехались по дальним своим деревням.

Правление семи бояр оставило по себе долгую и недобрую память. Это время народ назвал «семибоярщиной». С тех пор какую-либо порожденную властью неурядицу на Руси стали именовать «московской разнобоярщиной». Были и другие пословицы, в которых упоминались «седьмочисленные бояре». Интересна, например, такая: «Эк, куда хватил: семибоярщину припомнил!» Б. Шейдлин в брошюре «Москва в пословицах и поговорках» (М., 1929) комментирует ее так: «Затем уже семибоярщину стали вспоминать как нечто очень давнее, позабытое и невозвратное». А может быть, у нее и другой смысл: ответ на беззаконные требования какого-нибудь зарвавшегося начальника, не желающего признавать законы и обычаи.

Но одна пословица, родившаяся во времена семибоярщины, а потом оторвавшаяся от конкретного факта и обратившаяся в универсальную сентенцию, и в настоящее время является одной из самых распространенных, это пословица «У семи нянек дитя без глазу». Она имеет варианты: «У семи нянек дитя без рук», «У семи нянек дитя - урод». Также имеются варианты, в которых говорится не о няньках, а о пастухах, вот, пожалуй, лучший из них (и как он характерен для любой семибоярщины): «У семи пастухов стадо - волку корысть».