Представительная демократия кратко. Представительная демократия

Современная демократия

Современными западными политологами демократия не рассматривается как власть народа, который определяет суть осуществляемой государственной политики. Демократия, по их мнению, — это система правления, считающаяся с волей народа, которая выражается в момент выборов правящей элиты.

Отечественная политическая наука решает данный вопрос иначе. Согласно ей базовыми принципами демократии являются:

• народный суверенитет, т. с. первичным носителем власти выступает народ; всякая власть исходит от народа и делегируется им;
• свободные выборы представителей в органы власти на oграниченный срок;
• политический плюрализм;
• гарантированный доступ всех к политическим институтам;
• контроль представительных институтов за работой правительства;
• устранение политических привилегий для отдельных общественных групп и категорий граждан, учреждений и органов управления.

Принципы демократии:

• принцип народного суверенитета, согласно которомуединственным источником высшей политической власти при демократии выступает народ
• свободные выборы представителей власти всех уровней, включая право на отстранение от власти тех из них, которые не оправдали доверия избирателей
• участие граждан в управлении делами государства с использованием механизмов как прямой (непосредственной) демократии, так и демократии представительной (опосредованной)
• конституционализм , при котором обеспечивается рационально-правовой характер организации и функционирования государства и равенство всех перед законом
• наличие оппозиции, которой гарантируется право на легальную политическую деятельность и право сменить у власти, по итогам новых выборов, старое правящее большинство
• принцип разделения властей, в соответствие с которым одна власть сдерживает другую, исключая возможность узурпации всей полноты власти одной из них.

В зависимости от того, как народ участвует в управлении, кто и как непосредственно выполняет властные функции, демократия делится на:

• прямую;
• представительную.

Прямая демократия

Прямая демократия - это непосредственное участие граждан в подготовке, обсуждении и принятии решений. Такая форма участия доминировала в античных демократиях. Сейчас она возможна в небольших населенных пунктах, общинах, на предприятиях и т. п. при решении вопросов, не требующих высокой квалификации.

Плебисцитная демократия — это вид прямой демократии, который также подразумевает непосредственное волеизъявление народа. Однако здесь влияние граждан на процессы властвования ограничено. Они могут посредством голосования только одобрить или отвергнуть проект закона либо другого решения, который подготовлен правительством, партией или инициативной группой. Такая форма демократии допускает возможность манипулирования волей граждан с помощью двусмысленных формулировок вопросов, выносимых на голосование.

Представительная демократия

Представительная демократия — ведущая форма политического участия граждан в современных . Ее суть — опосредованное участие субъектов в принятии решений. Граждане выбирают в органы власти своих представителей, которые призваны выражать их интересы, от их имени издавать законы и отдавать распоряжения. Такая форма демократии необходима в условиях огромных социальных систем и сложности принимаемых решений.

Для демократической жизни общества важно не только кто правит, но и как правит, как организована система правления. Названные вопросы определяет конституция страны, которая многими людьми воспринимается как символ демократии.

Еще по теме 4.2.2. Формы демократии:прямая (непосредственная), косвенная (представительная):

1. Предложения с прямой и косвенной речью, их структурносемантические особенности. Механизм замены прямой речи косвенной.

Сложность демократии (для многих, правда, это выражение стало общим местом) и в том, что она действует как прямая и представительная форма правления. Народовластие - это идеал, демократический принцип в чистом виде. Максимальное его требование: "Вся

власть народу!" В идеале этот принцип должен реализовываться в виде прямой демократии, осуществляемой как непосредственное участие, без каких-либо посредников-представителей. "Участие" в этом контексте означает личное вмешательство по собственной воле, самопроизвольное движение, противоположное мобилизации. Оно не осуществляется насильно, по чьей-то воле.

В этой характеристике прямой демократии, как видим, существует элемент определения "от противного", то есть она предстает как демократия без посредников, без выборов и является в известной мере демократией самоуправления. "В известной мере" несет здесь конкретную смысловую нагрузку. Идентификация прямой демократии с самоуправлением обоснована только в относительно небольших группах, она в основном применима к микро-, а не макродемократиям.

Прямая демократия как форма непосредственного управления народа была и в античном мире, реализуется она и в современных демократиях. Однако способы ее осуществления раньше и теперь неодинаковы. В рамках города-полиса Древней Греции прямая демократия осуществлялась в группах с небольшим собранием (ekklesia). Она поддавалась прямому наблюдению и означала самоуправление. Здесь граждане (свободные) были не только управляемыми, но и управляющими. Аристотель, как известно, такую форму правления рассматривал как одну из трех форм, в отличие от монархии (единовластие) и аристократии (правление немногих) и характеризовал ее как неправильную форму. Платон в трактате "Республика" анализировал демократию как одну из пяти форм правления в отличие от аристократии (правление лучших), тимократии (правление худших, корыстных), олигархии (правление группы (290) сильных и имущих) и тирании (единоличное абсолютистское правление). Демократию он считал результатом

мятежа бедняков, уничтожающих и изгоняющих противников и делящих с оставшимися власть. В конечном счете Платон разделял власть на хорошие и плохие формы правления, демократию при этом признавал хуже хороших, но лучше плохих форм. В "Законах" эту типологию он свел к двум формам: монархии и демократии. Обе формы, с его точки зрения, плохи: первая из-за избытка власти, вторая - из-за избытка свободы. Демократия эта, таким образом, представляла эффектную, но отнюдь не эффективную часть греческой politia и явилась одной из причин ее разрушения. Демос современных демократий, в которых единицей их измерения является национальное государство, вовсе не похож на древнегреческий. Численно он представлен от нескольких десятков и сотен тысяч до сотен миллионов и даже более миллиарда граждан (Китай).Отличается он и качественно, будучи сложноорганизован в социальном плане. Политика теперь не только усложнилась в результате возросшей взаимозависимости, но и расширила свою сферу. В этих условиях прямая (управляющая) демократия, хотя и сохраняется, но приобретает иной характер и значение. Основной формой демократии становится представительная (управляемая) демократия. Эта динамика была зафиксирована и развита еще классиками политической философии Нового времени. Идея законодательной власти народа, делегируемой властелину (Марсилий Падуанский), была усовершенствована Дж. Локком. В его трактовке эта власть делегировалась народным представителям в парламенте. По существу эту же идею несколько позже в образной форме высказал Ж. Ж. Руссо, заявив: "Большому количеству людей править, а малому - подчиняться - противоречит законам природы".

Постепенно отражая новые реалии жизни, идея представительной демократии становится господствующей и получает дальнейшее обоснование и развитие. Был поставлен вопрос о политической организации демократий и ее соотношении с республиканским устройством государства. Из трех форм правления - республика, монархия, деспотия - Монтескье отдает (предпочтение республиканской форме, а в ней самой приоритетной считает демократическую, а не аристо (291)критическую форму правления. Новая республиканская концепция демократии после Великой Французской революции и Американской конституции четче разграничивает прямую и представитель-ную демократии. В развитии демократического процесса прямая демократия преобразует-ся во всеобщие и технически осуществимые процедуры коллективного волеизъявления (референдумы, плебисциты) при сохранении свободы примкнуть к одному из вариантов коллективного мнения, а представительная демократия выступает как результат завоеван-

ной индивидуальной свободы выбора.

Представительная демократия, при которой правит не сам народ, а его представи-тели, вопреки прогнозам Маркса о том, что правительства (государства) будут заменены самоуправлением, превратилась в основную форму демократии. Это обусловлено многими обстоятельствами. Наиболее общим из них следует считать возросшую и усложнившуюся единицу измерения демократии, каковой сегодня является националь-ное государство. Возможность личного непосредственного участия здесь объективно ограничена. Если бы это было не так и существовала возможность общества без руко-водства, можно было бы праздновать победу абсолютной реализации основопо-лагающего демократического принципа. Однако представительство не разрушает, а скорее видоизме-няет систему демократии. Прежде всего оно снижает уровень власти: в представительных структурах никто не обладает абсолютной (безграничной) властью. Демократия исходит из той максимы, что "никто не может быть достаточно хорош настолько, чтобы ему можно было доверить абсолютную власть". Далее. При такой системе уровень власти народа хотя и ниже, демос остается основным источником власти. Он, можно сказать, сохраняет действительную власть, ибо граждане имеют право контролировать и менять людей, находящихся у власти. Первоначальный принцип (народовластие) здесь хотя и далек от осуществления, люди все еще проявляют власть в буквальном смысле. И, наконец, управление становится более компетентным, так как в результате выборов к нему приходят профессиональные политики, обладающие высоким авторитетом.

Это, с одной стороны, не противоречит идеалам демократии. Она изначально, по определению, должна (292) стремиться к преобразованию власти в авторитет, ибо чем больше роль и степень авторитета, тем меньше властной власти. С другой стороны, политики-профессионалы способны развязывать сложные узелки демократического правления. Последнее - это, как правило, выбор альтернатив, осуществляемый посредством дискуссии, выявление противоречий и способов их разрешения, достижение консенсуса на основе баланса интересов различных социальных групп.

Вместе с тем представительная демократия довольно противоречива, ей присуще немало недостатков. Субъекты политического процесса должны учитывать это. В против-ном случае демократия может превратиться в авторитаризм или, того хуже, в охлократию, противоположные друг другу по существу, но одинаково губительные для цивилизованного общества. Речь прежде всего идет о главном механизме функциониро-вания представительной демократии - методе большинства. Почему большинства, а не единодушия?! Потому, что это процедурное правило лучше всего предотвращает тупиковые ситуации. Этому правилу и особенно последствиям его применения пристальное внимание уделяли Дж. Ст. Милль, А. де Токвиль, Т. Джефферсон. Они больше опасались тирании большинства, чем тирании меньшинства.

Термины "большинство" и "меньшинство" употребляются в трех значениях: конституционном, избирательном и общественном. В конституционном (главном) контексте речь идет собственно о меньшинстве, а не о большинстве. Точнее о том, что меньшинство в случае победы большинства должно иметь право оппозиции. Если нарушается или уничтожается право оппозиции, то можно говорить о тирании большинства (термин впервые использовал Дж. Ст. Милль). Существует и второе конституционное значение тирании большинства, названное Дж. Медисоном и Т. Джефферсоном "выборным деспотизмом". Оно имеет место, когда выборный орган, парламент, например, приобретает неограниченную власть, стремится обладать не только законодательной, но в той или иной степени и исполнительной властью. Яркий пример такой ситуации – деятельность Верховного Совета России начала 90-х годов (чем это закончилось, общеизвестно). (293)

В избирательном контексте проблемы внимание сосредоточивается собственно на принципе большинства, понимаемого как правило игры. Главное здесь заключается в следующем: кто бы ни проголосовал вместе с большинством, побеждает вместе с ним, выигрывает все, а тот, кто проголосовал вместе с меньшинством, проигрывает все: его голос не имеет никакого значения. "Меньшинство" - это те, которые должны подчиниться

воле большинства. Суть заключается в том, что меньшинство не обладает никакими правами. В избирательном контексте само выражение "тирания большинства" становится

бессмысленным.Иного, как говорится, здесь не дано...

Напротив, в третьем, общественном контексте "большинство" выражается именно словосочетанием "тирания большинства". Согласно А. де Токвилю и Дж. Ст. Миллю, "большинство" таит опасность духовной тирании. Имеется в виду то, как большинство влияет на отдельную личность. Возникает противопоставление большинства свободе личности, ее интеллектуальной независимости.Дж. Ст. Милль по этому поводу писал: "Когда общество само по себе является тираном по отношению к его отдельным личностям, оно применяет общественную тиранию с большей силой, чем многие другие политические давления, поскольку этой тирании сложно избежать, ведь она проникает очень глубоко во все стороны жизни и порабощает даже других людей. Таким образом, защита от тирании правителя недостаточна: необходима также защита от тирании преобладающего мнения и чувства, от тенденции общества к навязыванию своих идей, таких как правило поведения, тем, кто их не приемлет, и от принуждения членов общества подстраиваться под всеобщую модель".

Таким образом, при определенных условиях принцип большинства может стать безграничным и абсолютным, возникает его тирания. Здесь особенно наглядна противоречивая сущность демократии в представительной форме. Она реализуется так, что для определенной части общества (меньшинство) ограничивает собственные фундаментальные ценности, лишает свободы проигравших при голосовании.

И все-таки принцип большинства - это рабочий принцип демократии. С самого начала этот принцип порожден формулой "Люди всегда правы", что можно сформулировать иначе: "Люди имеют право на ошибку". Этот принцип - не истинное правило, он скорее озна(294)чает основное правило игры, которое мы соглашаемся выполнять, потому что оно выражает pactum societatis (сосуществование граждан, равных граждан). Предпочтительность его становится более очевидной от сравнения с основным принципом автократии - "Правитель всегда прав". Рационально, правда, этот тезис недока-

зуем, он просто выражает отчаяние, сознание того, что pactum subjectionis - принимаемое повиновение, все же лучше, чем война всех против всех. Исходя из сказанного, общество должно стремиться к ограниченному принципу большинства. Это регулирование возможно конституционным способом - включением в конституцию определенных прав и гарантий "меньшинству".

Важной для представительной демократии является проблема "точного представительства", иными словами, речь идет о том, насколько правильно или точно голоса избирателей трансформируются в должности (посты). Избирательные системы должны создавать парламенты, представляющие своих избирателей в "нужной пропорции". Выборы в идеале должны исполнять зеркально отображающую функцию. Реалии, однако, другие: зеркало подчас оказывается кривым. Это подтверждается многими фактами, в частности, выборами в российскую Думу в декабре 1995 г. По пропорциональной системе пятипроцентный думский барьер преодолели только четыре партии и движения. Они разделили между собой все 225 мест. Остальные 39 партий и блоков оказались за пределами законодательного органа. Между тем КПРФ, ЛДПР, НДР и "Яблоко" получили немногим более 50% голосов избирателей. То же самое было в Украине на выборах 1998 года.Из 30 политических партий, участвовавших в выборах по пропорциональной системе, только восемь преодолели четырехпроцентный барьер. За них проголосовали 73 % избирателей. Остальные 27 % голосовали за кандидатов 22 партий, которые, однако, не преодолели установленный законом порог в 4 % голосов. Эти голоса для меньшинства пропали, их 54 мандата разделили между собой победители [См.: Парламент Украши: Вибори 1998.- К., 1998.- С.31-38].

Здесь для наиболее полной реализации основополагающего демократического принципа решающим является качество, взвешенность положений закона о выборах, а также совершенствование партийной системы Украины, когда бы политические партии были "не под (295)депутата, его супругу и собаку", а имели достаточно широкую поддержку электората.

Представительная демократия испытывает ощутимые затруднения вследствие давления снизу. Всегда находятся политические силы, стремящиеся к абсолютной реализации народовластного принципа. Вмешательство народа оказывается весьма противоречивым, особенно когда правительства оказываются излишне отзывчивыми. Вместо приближения к идеалам демократии обнаруживается неожиданный результат: верховная власть утрачивает способность принимать ответственные решения. Таким путем общество может прийти к демократии "по одобрению", к демократии толпы, управляющей верховной властью. К тому же зачастую оказывается, что толпа выполняет волю людей, манипулирующих ею. В таких условиях возможен "паралич власти", ибо меньше власти у управляющих вовсе не означает больше власти у управляемых. Сумма очков в игре (плюс - минус) не обязательно дает нуль. Политическая логика оказывается подчас сложнее математической. Результат в указанном случае оказывается минусовый, так как власть, потерянная правителями, не приобретается управляемыми. К тому же, как сделал вывод социолог политики XIX в., "десять миллионов невежеств не могут слржиться в одно знание". Не такая ли складывается ситуация в постсоветских обществах на просторах СНГ?

Прямая демократия, ее еще называют управляющей и вертикальной демократией, намного ближе к демократическому идеалу, чем представительная форма. Само выражение "управляющая демократия" означает идеал, поскольку речь идет о непосредст-венном управлении народа.Любая прямая демократия в какой-то мере является демокра-тией самоуправления. В соответствии с формальной логикой она и должна была бы стать основной формой. Однако при существующей единице измерения демократии прямая форма чаще порождается неудовлетворенностью существующими условиями и скорее выполняет вспомогательную роль. Принимающий решения демос только поддерживает сверхсложную конструкцию представительной (управляемой) демократии. Прямая демократия здесь вмонтирована в систему представительной демократии, которая, в отличие от своей "чистопородной визави", исключает концентрацию власти в одном месте, не допускает ее (296) узурпирования. Для управляющей демократии предостав-ление "всей власти" - обычная норма. Власть же довольно своеобразный феномен, всевластие всегда чревато угнетением. Гамильтон говорил: дайте всю власть многим, и они будут угнетать нескольких, дайте власть нескольким, и они будут угнетать многих. Система представительства имеет против этого противоядие в виде контроля и возможности смены правящих элит, а вертикальная система - нет. По оценке современных политологов (Цж. Сартори, например) ограничения и контроль, которые обеспечивают западные демократии, являются не меньшим достижением, чем греческая прямая демократия. Дело здесь прежде всего в том, что решена проблема, которой не имели или с которой не сталкивались греки: обеспечена безопасная свобода для каждой отдельно взятой личности.

Прямая демократия как демократия без представителей и выборов включает в себя несколько подвидов, основным из которых является референдум. Демократия референдума - это демократия, при которой демос сам решает проблемы. Хотя и раздельно, не собираясь вместе, народ делает референдум инструментом своего решения. Некоторые исследователи считают референдум даже не подвидом, а самостоятельным видом прямой демократии (Дж. Сартори), поскольку здесь отсутствуют посредники. В определенных условиях референдум как вид макродемократии заменяет представитель-ную демократию. Она реализуется вне непосредственного взаимодействия граждан. Референдум - это вид управляющей демократии, осуществляемой изолированными и разрозненными индивидами. Актор референдума подобен избирательному актору: он совершает все в одиночестве, без дискуссионного участия. Важные проблемы референдума, безусловно, обсуждаются в обществе, но основная масса людей остается пассивными слушателями, ничего не привносящими в это обсуждение. Кроме того, в массах существует неверие в возможность практического воздействия на власть и ход событий, поскольку каждый ощущает себя ничтожно малой, одной многомиллионной частицей, а потому практически не влияющей на исход голосования. Многие поэтому уклоняются от участия в референдумах. Как инструмент вертикальной демократии референдум является частью теории и практики представительной демократии, что (297) тоже свидетельствует о специфичности его как вида управляющей демократии.

Попытки активизировать демократические процессы в обществе путем обращения к референдуму довольно часто разбиваются о низкий уровень образованности, политичес-кой культуры среднего гражданина, его информационно-познавательную некомпетент-ность. Последняя к тому же усиливается СМИ, некоторая часть которых преследует недемократические цели. Перечисленные препятствия невозможно устранить "по случаю". Это потребует немалого времени. Практика проведения референдумов на постсоветском пространстве хорошо иллюстрирует сказанное выше. Сначала граждане Советского Союза на референдуме вполне определенно высказались за сохранение СССР, а через годдва во многих республиках при проведении референдумов с неменьшим энтузиазмом проголосовали за независимость. И неизвестно, какой бы сегодня получился результат, если бы в бывших республиках СССР вновь стали проводиться референдумы по данной проблеме...

И еще одно обстоятельство здесь имеет большое значение: кто и как формулирует повестку и вопросы, подлежащие обсуждению референдума? Вряд ли это когда-либо будет определяться прямым демократическим путем, то есть самими участниками обсуждения. И в этом плане политические элиты могут ограничивать эффективность управляющей демократии.

Практическая реализация прямой и представительной демократии многообразна. Этому соответствует значительное число теорий демократии. У Б. Ходцена, например, их пять: радикально-демократическая, новая радикальная демократическая, плюралистичес-кая демократическая, элитистская демократическая и либерально-демократическая.? Даль анализирует три типа демократии: мэдисоновскую, популистскую и полиархическую. Дж. Сартори различает четыре типа демократии: электоральную, участия, референдумную и конкурентную.

В настоящей главе не представилось возможным ознакомить читателя со всеми этими теориями. Даны лишь наиболее общие теоретические положения феномена демократии. В конце книги эта характеристика будет дополнена рассказом о работающей демократии в некоторых ведущих странах Запада. (298)

Похожая информация.

Если исходить из общепринятого определения власти как способности воплощать некие запланированные последствия посредством действий других людей , то самый простой способ минимизировать проблемы, связанные с концентрацией власти в отдельных руках - принимать решения коллективно. Даже если единогласия достичь не удастся, решение, с которым согласно большинство, проще реализовывать, так как придётся преодолевать сопротивление меньшинства. Очевидно, что принятие решений - дело непростое и весьма трудозатратное: нужно достаточно хорошо разбираться в предмете и уметь оценивать альтернативные сценарии. Всё это требует опыта, времени и усилий, поэтому вертикальная специализация труда в обществе по-прежнему необходима, а к всеобщему голосованию можно прибегать только при решении самых важных вопросов.
Принятие решений методом всеобщего голосования - отнюдь не исторический анахронизм. В мире существует как минимум несколько государств, регулярно прибегающих к процедуре всеобщего голосования. Подобная форма правления носит название прямой демократии , и число её сторонников растёт. Так, Иван Бло, бывший депутат французского парламента и бывший депутат Европарламента, активно пропагандирует идею прямой демократии в своих работах. Его последняя книга носит весьма красноречивое название «Прямая демократия. Единственный шанс для человечества» (Москва, Книжный мир, 2015). Познакомимся с приведёнными в ней доводами подробнее.

Полноценная прямая демократия представляет собой такое политическое устройство, при котором граждане непосредственным образом исполняют функции всех трёх ветвей власти: законодательной, исполнительной и судебной. Историческим примером этой модели являются древнегреческие Афины: народное собрание голосовало за принятие законов, принимало решение о вступлении в войну и о государственном бюджете. Собрание представляло собой судебную власть: именно так был вынесен приговор Сократу - судом, сформированным из нескольких сотен афинских граждан. Собрание избирало людей, занимающих государственные должности (то есть уже тогда исполнительную власть оно делегировало). Объём решений, необходимых для организации общественной жизни, с течением истории постоянно возрастал, что привело к выделению судебной власти в отдельную часть государственной машины, а в области законодательства наиболее близкая к прямой демократии модель сохранилась только в Швейцарии. На уровне местного самоуправления элементы прямой демократии можно найти сегодня в США, Германии и Италии. Все остальные страны с «демократическим» общественным устройством придерживаются модели представительной демократии, когда осуществление власти делегируется парламенту, правительству и органам судебной системы, действующим каждый в своей области.
Исторический опыт показывает, что такие представители склонны отдаляться от народа и вести собственную политическую игру, отвечающую их интересам, - и таким образом возникает олигархия, когда власть сосредоточена в руках небольшой группы людей. Депутаты получают указания, как они должны голосовать, от поддерживающих их групп или даже от правительства. Таким образом, разделения власти на законодательную и исполнительную больше не существует. Членами правительства часто являются лидеры партии, набравшей большинство голосов. Более того, фактически законодательная власть сосредоточена в руках представителей исполнительной власти, которые имеют право инициировать законопроекты и составляют их в своих министерствах. Многие депутаты и сенаторы не дают себе труда заниматься этой юридической работой и ограничиваются тем, что подписывают документы, составленные для них чиновниками кабинета министров. Те, кто по-настоящему мог бы контролировать правительство (парламентское большинство), этого делать не хотят, подчиняясь партийной дисциплине. Те, кто хотел бы контролировать правительство (оппозиция), этого делать не могут, поскольку находятся в меньшинстве.
В конце концов, депутат не может голосовать по совести, свободно выражать свою волю, так как обязан подчиняться политической группе, которой принадлежит, под угрозой не быть внесенным в список партии на следующих выборах и не переизбраться. В реальности, прежде чем нести ответственность перед народом, он отвечает перед руководителем своей партии. Руководитель партии, в свою очередь, зависим от поддерживающей его группы (олигархии). Современная олигархия - это группа не только «представителей крупного монополизированного капитала», в неё входят руководители государства, наёмные управляющие крупных предприятий, лидеры банковских, культурных и прочих лобби, оказывающих давление на власть, а также главы СМИ. И в любой стране эта группа, придя к власти, преследует исключительно свои групповые интересы.

Фактически представительная демократия не способна противостоять иерархическим организационным структурам и сместить баланс власти в пользу избирателей. И это - проблема не только современной России. В США она стала актуальной более 100 лет назад, когда в результате индустриализации часть населения обогатилась, а многие рабочие и фермеры оказались в нищете. Но реформы и изменение экономической политики были не интересны парламентам штатов, которые повсеместно оказались под влиянием коррумпированных партийных структур. Например, Калифорнию прибрало к рукам акционерное общество железных дорог «Southern Pacific». Именно эта компания определяла кандидатов на выборы и диктовала им программу действий. «Финансовое могущество железнодорожной компании позволило ей не только создать сильные лобби, но и влиять непосредственно на сами выборы. За счёт финансовой помощи «Southern Pacific» контролировала предвыборные съезды политических партий и назначение на важные должности. Множество людей получали деньги от компании, множество предприятий работали под её прикрытием, начиная с основных газет штата. Коррупция была типичным средством, которое использовала железнодорожная компания для контроля власти».
А вот как описывает ситуацию в современной Германии один из ведущих специалистов в области права профессор Ханс Херберт фон Арним: «Если представительная демократия означает правление народа народом и для народа (Авраам Линкольн), то эти принципы совершенно не действуют в политическом режиме, который считается самым либеральным из всех, которые знала Германия. Каждый немец имеет полную свободу подчинения законам, которые он никогда не устанавливал; он имеет право восхищаться конституцией, за которую никогда не голосовал; он вправе свободно прославлять политиков, которых он никогда по-настоящему не выбирал и которым должен щедро платить из своих налогов, хотя его мнение об использовании этих налогов никого не интересует. Немцы отдают своему государству половину всех доходов при том, что их согласия никто никогда не спрашивал, они содержат такое государство, которое даже не в состоянии выполнять свои основные функции - обеспечение безопасности, соблюдение прав и социальной справедливости… Более 20 миллионов наемных работников вольны платить завышенные суммы в обязательные пенсионные фонды, не зная при этом, смогут ли получить свою пенсию. Мы должны аплодировать государству, которое, не поинтересовавшись нашим мнением, обязало нас поменять марку на евро, которое за два с половиной года потеряло четверть стоимости, государству, которое субсидирует предприятия и людей, которые в этом совершенно не нуждаются, которое потворствует лени тех, кто не желает работать, давая им средства на проживание. Если такие люди ещё и нелегально работают, то их положение в два раза лучше тех, кто работает рядом с ними, соблюдая при этом закон… Мы должны поблагодарить наше государство за миллионы, которые оно нам даёт, предварительно забирая их у нас. Это государство берёт у нас из правого кармана, чтобы положить в левый, вычтя увесистую часть на содержание политиков и бюрократов. В современной Германии что-то безнадёжно испорчено».
О политиках фон Арним высказался так: «Все политики без исключения так упорно стараются сохранить правила, которые обеспечивают им преимущество, что встают единым фронтом против любых преобразований. О какой демократии может идти речь, если все её институты настолько деформированы, что избиратели никого не могут призвать к ответственности - настолько эти зоны ответственности распылены, и при этом исчез главный элемент демократии, а именно возможность менять политиков, находящихся у власти». В итоге избиратели чувствуют, что у них нет никакой власти, в Германии возрастает неучастие в политической жизни и снижение численности партий, а также наблюдаются обескураживающие результаты опросов, показывающие, что граждане больше не доверяют никаким политическим партиям.
Аналогичная ситуация сложилась и во Франции. Опрос, проведенный в 2009 году, показал следующее: средняя оценка, выставленная современной политической системе, составила 3,9 из 10 против 4,7 девятью годами ранее. Прессе доверяют лишь 38% французов, но в лидерах недоверия - политические партии, получившие лишь 18%.

Так чем же отличается ситуация в Швейцарии ? Сразу отметим, что как и в других странах, здесь работает выборный парламент. Но при этом народ имеет возможности прямого принятия законов как на федеральном, так и на местном уровне.

На федеральном уровне доступны следующие законодательные инструменты:
Обязательный конституционный референдум . Любое изменение парламентом конституции выносится на народное голосование. Проект изменений принимается, если получает большую часть поданных голосов. Кворум для этого не требуется, но необходимо, чтобы согласие выразили граждане большинства кантонов. Начиная с 1948 года парламент вынес на народное голосование более 299 законопроектов, из которых были одобрены 70%.
Факультативный законодательный референдум . 50 000 избирателей (то есть 1%) или 8 кантонов могут потребовать, чтобы закон, принятый парламентом, был вынесен на референдум. На сбор подписей отводится 100 дней. В течение этого периода закон не действует. Он вступает в силу после одобрения большинством поданных голосов (это своего рода «тормоз» в отношении нежелательного людям изменения законодательства).
Народная инициатива. Посредством петиции, подписанной 100 000 граждан (2%), может быть выдвинут проект изменений в конституцию, который должен затрагивать только один вопрос (принцип единства содержания). На сбор подписей отводится 18 месяцев. Требования к подсчёту голосов остаются такими же, что и при проведении обязательного конституционного референдума. Народная инициатива может затрагивать любые вопросы, включая финансовые. Такое положение является своего рода «двигателем», позволяющим начать решение вопросов, от которых уклоняется парламент, но этого хочет большое количество граждан.
Парламент дает свою оценку предложенной инициативы. Также с его стороны может быть выдвинуто контрпредложение. В таком случае на голосование будут внесены оба проекта.
На местном уровне (уровне кантонов и коммун) прямая демократия развита ещё больше. Во всех 26 кантонах предусмотрено проведение обязательного конституционного референдума, а также возможность инициативы о пересмотре конституции и законодательной народной инициативы. Во многих кантонах проводятся обязательные или факультативные референдумы по законодательным или финансовым вопросам, на которых обсуждаются некоторые важные статьи расходов, как единовременных, так и регулярных. В 90% швейцарских коммун дважды в год проводятся общие собрания граждан, на которых разбирается деятельность коммуны, устанавливаются налоги, принимаются решения о расходах, превышающих определённую сумму (150 000 франков в кантоне Цюрих).
В целом швейцарский гражданин может голосовать за тексты законов (на референдумах по народной инициативе) муниципального, кантонального и федерального уровней. На самом деле 90% законов не подвергаются попыткам пересмотра, но наиболее важные законодательные тексты - почти всегда. В трети случаев законы, вынесенные на референдум, отклоняются.
Народная инициатива может затрагивать любой вопрос: от запрета на строительство мечетей до упразднения армии, пенсионной реформы или отмены какого-либо налога. Поскольку речь идёт о конституционной инициативе, никакой конституционный суд вмешаться не может (в отличие, например, от США).

Результаты.
Прямая демократия в Швейцарии сформировала политическую стабильность высокой степени. Она вынуждает политические партии держаться в определенных рамках, поскольку угроза проведения референдума охлаждает даже самых экстремальных политиков. У граждан возможность высказать своё мнение и выступить с законопроектом устраняет необходимость устраивать уличные демонстрации. Опросы общественного мнения показывают, что 80% швейцарцев считают, что могут влиять на политику своей страны, в отличие от 40% французов.
Эмпирические исследования, проведенные профессорами Фельдом и Кирхгесснером, показали, что в тех странах, где прямая демократия предполагает проведение референдумов по вопросам налогообложения, государственных расходов и государственной задолженности, налоги и государственные расходы на 30% ниже, чем в странах с так называемой представительной демократией. Государственный долг ниже на 50%. Аналогичные результаты получены и в тех штатах США, где, подобно Швейцарии, существует прямая демократия.
Участие граждан в решение других вопросов проще всего проиллюстрировать примерами:

В 2001 году была отклонена инициатива «Скажем Европе “да”» о вхождении в Евросоюз.
В этом же году народ отклонил инициативу о снижении военных расходов, при этом одобрив 84,7% голосов закон, направленный на ограничение государственного долга.
В 2003 году народ отклонил инициативу «За отказ от атомной энергетики».
2008 - отклонена инициатива по созданию единого фонда медицинского страхования - лишь 28,8% граждан были «за». В этом же году народ поддержал отмену срока давности для преступлений, связанных с детской порнографией.
В 2010 году народ одобрил инициативу о запрете строительства мечетей, несмотря на давление чиновников Евросоюза по этому вопросу.

Прямая демократия в США существует в трёх общественных установлениях: референдум, инициатива и народная отмена полномочий (recall). На практике они применяются на уровне отдельных штатов и на местах, но не на федеральном уровне. При этом возможности в разных штатах разнятся. В 21 штате и округе Колумбия народу позволено издавать закон по собственной инициативе. Для этого следует собрать необходимое число подписей под соответствующей петицией, и после этого автоматически запускается процедура проведения референдума. В 18 штатах разрешается таким образом менять конституцию. В 26 штатах существует факультативный референдум, который позволяет голосовать против (или за) законов, уже принятых парламентом.
Народная инициатива очень популярна. В различных штатах с 1900 по 2007 годы прошло голосование по 2238 проектам, из которых 41% увенчался успехом. Американские штаты предоставляют своим гражданам больше полномочий, чем это делают немецкие земли, имеющие прямую демократию, поскольку здесь разрешено голосовать по вопросам, связанным с налогами, задолженностью и государственными расходами. По сравнению со штатами, где нет элементов прямой демократии, и где обычно 70-80% депутатов переизбираются, народ имеет реальное влияние в области законодательства. Всё это привело к росту популярности идеи внедрения прямой демократии на федеральном уровне - её поддерживают 60% американцев. При этом ни один штат, установивший у себя прямую демократию, не отказался от неё и не вернулся к режиму представительной демократии.
Мы не будем рассматривать особенности прямой демократии в Германии и Италии - если прямая демократия в Швейцарии существует 180 лет, в США - более 120 лет, то в Италии и Германии - примерно по 30 лет. Важнее понять, почему прямая демократия при всех её преимуществах так мало распространена в мире. Очевидно, что менее всего заинтересованы в распространении прямой демократии олигархические группы, находящиеся у власти, куда входят в том числе и действующие депутаты. Основной их аргумент: депутаты, прошедшие во власть благодаря процедуре выборов, более компетентны, чем граждане в среднем (звучали такие заявления и в стенах российского парламента).

Чтобы разобраться, ответим на два вопроса:
1) Являются ли избиратели некомпетентными?
2) Влияет ли прямая демократия на процесс принятия решений, привнося в него больше здравого смысла, или нет?
Первый вопрос можно переформулировать по-другому: достаточно ли умны граждане, чтобы выбрать действительно лучших кандидатов? Гораздо легче принять правильное решение при голосовании по точно сформулированным вопросам, чем избрать человека на основании данных им обещаний. Исследование Мичиганского университета в 1978 году показало, что на референдумах голосует 52% избирателей, регулярно читающих газеты, 35% голосуют только на выборах кандидатов, а 21% не голосует вообще. Среди избирателей, не читающих газет, только 14% голосуют на референдумах, 20% - на выборах, а 48% не голосуют. То есть процедура референдума в большей степени, чем обычные выборы, привлекает тех избирателей, которые лучше информированы и интересуются политикой. Получается, что избиратели, участвующие в референдумах, не представляют полностью всё население, а лишь ту его часть, которая лучше образована и больше читает. Тем не менее, они представляют население в гораздо большей степени, чем избранники парламентов штатов.
В 1980 году разумность голосования избирателей в различных штатах изучала комиссия штата Нью-Йорк, и она пришла к выводу, что избиратели продемонстрировали удивительную зрелость, оказавшись способными принимать решения не из сиюминутных личных интересов, а принимая в расчёт общественное благо. Согласно отчёту комиссии «из 52 инициатив, за которых прошло голосование в различных штатах в 1978 году, избиратели не одобрили ни одного «пагубного» законопроекта, а в случае сомнений всегда голосовали отрицательно».

Здесь мы начинаем отвечать уже на второй вопрос, а именно, привносит ли прямая демократия больше здравого смысла в принимаемые законы. Несмотря на однозначно более высокую образованность парламентариев по сравнению с населением в целом, есть несколько факторов, работающих против представительной демократии .

• Во-первых, большинство мест в парламенте обычно занимают представители одной партии. Обладая изначально схожими взглядами, они ещё более сближаются за время работы в парламенте, к тому же большинство депутатов избираются по несколько сроков подряд. Как указывал Джеймс Шуровьески (Мудрость толпы) «чем больше влияния оказывают друг на друга участники группы и чем больше между ними личных контактов, тем ниже вероятность продуцирования такой группой эффективных решений. Чем шире распространяется наше влияние друг на друга, тем более сходны наши взгляды и, следовательно, мы станем совершать одни и те же ошибки. Наиболее успешные группы объединяют индивидов, кругозор которых различен, и эти люди способны оставаться независимыми друг от друга».


• Во-вторых, депутаты представляют собой ничтожную долю населения, к тому же локализованную в одном месте и достаточно сходных условиях. Поэтому информация, которой они обладают, поступает к ним по внешним каналам и неизбежно искажается. К тому же, даже если каждый парламентарий в отдельности информирован лучше, чем средний гражданин, объём информации, агрегируемый населением на референдуме, на несколько порядков больше, чем собранный депутатами, качество информации у населения лучше (оно получает её «из первых рук»), а спектр несравненно шире (голосуют представители разных слоёв, профессий и групп).


• Во-третьих, политики в парламенте имеют собственные интересы, не совпадающие с интересами избирателей. Это расхождение в интересах особенно заметно, когда речь идёт о реализации проектов, связанных с престижем или с наращиванием расходов на правительственную деятельность. К примеру, уверены ли мы, что народ России поддержал бы проведение Олимпиады 2014 года и предстоящего чемпионата мира по футболу, проведи мы по этим вопросам референдум?


• В-четвертых, на голосование парламентариев влияют стоящие за ними олигархические группы, правительство, а в случае России - президент и его окружение.

Люди, действующие в рамках "стадного" поведения, могут быть убеждены, что думают и поступают правильно. Однако в большинстве случаев ими движет банальное чувство самосохранения. Джон Мейнард Кейнс был прав, когда писал в своей книге "Общая теория занятости, выгоды и денег": "Житейская мудрость учит нас, что для репутации лучше традиционно проиграть, чем нетрадиционно преуспеть". И все же очень часто толпа оказывается права, а значит, обращая внимание на то, что делают другие, люди должны были бы умнеть, а не становиться глупее. Один человек никогда не владеет всей полнотой информации, ведь она распределяется среди множества людей. Итак, если в процессе принятия решений вы будете опираться только на свою собственную информацию, такие решения окажутся гарантированно менее обоснованными. Насколько надежна информация, полученная от посторонних? Можно ли на нее полагаться?
Все зависит от того, как мы учимся. В качестве примера приведем историю о дощатых дорогах, заново переосмысленную десятилетие назад экономистом Дэниэлом Б. Клайном и историком Джоном Маевски.
В первой половине девятнадцатого века американцы были охвачены лихорадкой под названием "внутреннее строительство". Страна быстро развивалась, коммерция процветала, и поэтому американцы не хотели, чтобы возникли проблемы с транспортом.
Казалось, решение проблемы нашел инженер по имени Джордж Геддес. Он изобрел дощатую дорогу. Впервые появившаяся в Канаде в 1840-х годах, она представляла собой настил из досок, уложенных поверх двух рядов бревен. Геддес решил, что его детище ждет успех и в США. Было очевидным, что дощатая дорога гораздо лучше грязной и ухабистой грунтовой. Но Геддес сомневался, окажется ли она, в большинстве случаев финансируемая исключительно за счет дорожных сборов, долговечной и рентабельной. Срок пригодности дощатой дороги Геддес оценивал примерно в восемь лет — достаточно для того, чтобы принести разумный доход с инвестиций. В 1846 году ему удалось убедить в рентабельности своей идеи владельцев компании из города Салина, штат Нью-Йорк, и заключить с ними контракт на строительство первой в штате дощатой дороги.
Успех оказался шумным, и вскоре лихорадка дощатых дорог захватила сначала штат Нью-Йорк, потом средние штаты Атлантического побережья и, наконец, Среднего Запада. Геддеса называли пионером в области строительства путей сообщения, и у него появлялись последователи по всей стране. За десять лет было создано 352 компании по строительству дощатых дорог в штате Нью-Йорк и более тысячи — во всех Соединенных Штатах.
К сожалению, оказалось, что весь этот бизнес был построен на иллюзии. Срок пригодности дощатых дорог составил не восемь лет, как обещал Геддес (не говоря уже о двенадцати, о которых твердили другие энтузиасты), а всего лишь четыре года (согласно Клайну и Маевски), что делало их обслуживание слишком затратным. К концу 1850-х годов стало ясно, что дощатая дорога не стала транспортной панацеей. И хотя несколько таких дорог оставались в эксплуатации до 1880-х годов, к концу Гражданской войны почти все они оказались заброшены.

"Лихорадка дощатых дорог" стала ярким примером явления, которое экономисты называют информационным каскадом . Строительство первой дощатой дороги в Салине ознаменовалось успехом, так же, как дорог, построенных в последующие годы. Люди, искавшие решения насущной проблемы передвижения, получили готовый, якобы гарантированно успешный вариант. По мере того как количество дощатых дорог росло, вера в их оправданность укоренялась, а желание рассматривать иные варианты исчезало. Прошли годы, прежде чем проявился главный недостаток дорог — их недолговечность — но к тому времени дощатые дороги прокладывались уже по всей стране.
В этом случае каскад — это не результат бездумного копирования, конформизма или давления окружающих. Люди выстраиваются в цепочку, так как верят, что узнают нечто важное на примере других. Например, в случае с дощатыми дорогами дело было не просто в том, что Джордж Геддес складно говорил или что горожане рассуждали так: "Нам нужна дощатая дорога потому, что она есть в соседнем городе за рекой". "Лихорадка дощатых дорог" распространилась, поскольку дощатые дороги действительно представлялись лучшим решением. Они позволяли наполовину сократить время в пути от одного города к другому, оставались проходимыми в любую погоду и позволяли мелким фермерам расширять рынки сбыта своих продуктов до невиданных ранее пределов.
Эти преимущества были вполне реальными, и чем больше прокладывалось дощатых дорог, тем более убедительным казался тот факт, что эти улучшения долгосрочны. Каждая новая дорога как бы сообщала людям, что дощатые дороги действительно эффективны, и снижала привлекательность всех остальных вариантов.
Фундаментальная проблема информационного каскада состоит в том, что в определенный момент люди считают разумным игнорировать свои собственные знания, наблюдая за поведением окружающих и подражая им. Из свежих примеров российской действительности можно вспомнить историю расцвета МММ, когда даже самые осторожные инвесторы уступали искушению лёгких денег, наблюдая за постоянным ростом курса "акций" пирамиды.

Роль подражания в нашей жизни столь велика, что экономист Герберт Саймон считал стремление к подражанию закрепленным генетически. Вместо того чтобы самим принимать решения по поводу того или иного действия, мы отводим другим людям роль ведущих. Совершенно очевидно, что распространяемая бюрократиями, в особенности механистическими, привычка подчинения пагубно влияет на способность принимать самостоятельные, независимые решения. Поэтому без создания общественных институтов, направленных на воспитание утраченной веры в себя и умения формировать свою позицию, прямая демократия не гарантирует от манипуляций общественным сознанием. По этой же причине внедрение прямой демократии должно идти постепенно, начиная с решения вопросов на уровне местной власти, где отчётливее видна связь между принятыми решениями и их последствиями.

Долгое время широкому распространению прямой демократии препятствовала высокая стоимость процедуры голосования. Распространение электронных технологий делает проведение референдума дешевле, чем один день содержания парламента. При этом прямая демократия служит не только мощным инструментом противостояния процессам концентрации власти, но и важным элементом воспитания населения. Иван Бло прав: прямая демократия - необходимое звено в системе власти любого прогрессивного государства.