Послесловия и примечания к роману «Замок. Какая дорога ведет к "Замку" (анализ романа Ф

Является одним из выдающихся немецкоязычных писателей 20 века Франц Кафка. «Замок» - книга, которая сделала его всемирно известным. Как и многие произведения писателя, роман пропитан абсурдизмом, тревожностью и боязнью внешнего мира. Поговорим об этом нетривиальном творении поподробнее.

О произведении

Роман «Замок» Кафка начал писать в 1922-м, но в том же году он принял решение прекратить над ним работу. Произведение так и осталось неоконченным, в таком виде оно и было опубликовано в 1926-м.

В письме к своему другу Максу Броду Кафка писал, что сознательно бросил написание книги и больше не намерен ее продолжать. Кроме того, он просил друга после своей смерти уничтожить все черновые записи. Но Брод не исполнил последнего желания друга и сохранил рукопись.

Франц Кафка, «Замок»: краткое содержание. Добро пожаловать в абсурд!

Главный герой - молодой человек около тридцати лет по имени К. Поздним зимним вечером он приезжает в Деревню и останавливается на постоялом дворе. К. ложится спать, но посреди ночи его будит Шварцер, сын смотрителя Замка. Мальчик сообщает, что никто без разрешения графа не может жить в его владениях, к коим относится и Деревня. Герой поясняет, что он землемер и прибыл сюда по приглашению графа. Шварц звонит в Замок, где подтверждают слова гостя, а также обещают держать его в страхе.

Оставляет в абсолютном одиночестве своего героя Кафка. «Замок» (содержание которого представлено здесь) погружает читателя в абсурдистскую действительность, которой невозможно сопротивляться.

Утром К. решает отправиться в Замок. Но главная дорога не ведет к цели, а сворачивает в сторону. Герою приходится вернуться обратно. На его уже ждут «помощники», совершенно не разбирающиеся в работе землемеров. Они сообщают, что в Замок можно войти, только получив разрешение. К. начинает звонить и требовать, чтобы ему выдали разрешение. Но голос в телефонной трубке отвечает, что ему отказано в этом навсегда.

Гость из Замка

В произведениях передает свое мироощущение Кафка. «Замок» (краткое содержание служит тому доказательством) пронизан мрачностью и безнадежностью. Человеку в нем отводится самое незначительное место, он бесправен и беззащитен.

Появляется посыльный Варнава, отличающийся от других местных жителей открытостью и искренностью, и передает К. послание из Замка. В нем сообщается, что К. был принят на службу, а его начальником назначается староста Деревни. Герой решает заняться работой и держаться подальше от чиновников. Со временем он сможет стать среди крестьян «своим» и заслужить расположение графа.

Варнава и его сестра Ольга помогают К. пробраться в гостиницу, где останавливаются господа, приезжающие в Деревню из Замка. Здесь запрещено ночевать посторонним, и место для К. находится только в буфете. На этот раз гостиницу посетил чиновник Кламм, о котором слышали все жители Деревни, но никто никогда не видел его.

Дает в помощники своему герою таких же бесправных союзников, как и он сам, Франц Кафка. «Замок» (краткое содержание поможет составить общее впечатление о произведении) описывает столкновение бессильных, но разумных людей, с представителями власти, чьи действия совершенно бессмысленны.

Важной персоной в гостинице является буфетчица Фрида. Это очень печальная и невзрачная девушка с «жалким тельцем». Но в ее взгляде К. прочитал превосходство и способность уладить любые сложные вопросы. Фрида показывает К. Кламма через потайной глазок. Чиновником оказывается неуклюжий толстый господин с обвисшими щеками. Девушка является любовницей этого человека, поэтому имеет в Деревне большое влияние. К. восхищен силой воли Фриды и предлагает ей стать его любовницей. Буфетчица соглашается, они проводят ночь вместе. Утром Кламм требовательно зовет Фриду, но она отвечает, что занята землемером.

Землемер не нужен

Даже любви придает развращенный и абсурдный характер Кафка («Замок»). Краткое содержание прекрасно это иллюстрирует. Следующую ночь К. проводит на постоялом дворе с Фридой почти в одной постели вместе с помощниками, от которых невозможно избавиться. Герой решает жениться на Фриде, но сначала хочет, чтобы девушка дала ему поговорить с Кламмом. Но буфетчица и хозяйка постоялого двора говорят К., что это невозможно. Кламм, человек из Замка, не будет разговаривать с простым землемером, который представляет из себя пустое место. Хозяйка очень сожалеет, что Фрица предпочла «слепого крота» «орлу».

Гардена рассказывает К., что примерно 20 лет назад Кламм несколько раз вызывал ее к себе. С тех пор Хозяйка хранит подаренные им платок и чепчик, а также фото курьера, который пригласил ее на первую встречу. С ведома Кламма Гардена вышла замуж, и первые годы разговаривала со своим супругом только о чиновнике. К. впервые встречает такое тесное переплетение личной и служебной жизни.

Герой узнает от старосты, что известие о приезде землемера было получено им много лет назад. Тогда же староста отправил в Замок сообщил, что никому в Деревне землемер не нужен. Вероятно, ответ попал в другой отдел, но об этой ошибке говорить нельзя, так как в канцелярии ошибок не бывает. Позднее контрольная инстанция признала оплошность, и один из чиновников заболел. И незадолго до прибытия К. наконец-то пришло распоряжение об отказе в найме землемера. Появление героя свело на нет многолетнюю работу чиновников. Но найти документ не удается.

Неуловимый Кламм

Сам служа чиновником, видел всю абсурдность бюрократического аппарата Кафка. Замок (краткое содержание, представленное здесь, довольно подробно описывает его) становится образом беспощадной и бессмысленной канцелярской власти.

Фрида вынуждает К. устроиться школьным сторожем, хотя учитель рассказывает ему, что сторож необходим Деревне так же, как землемер. Герою и Фриде негде жить, и они временно поселяются в классной комнате.

К. идет в гостиницу, чтобы встретиться с Кламмом. Пепи, преемница Фриды, подсказывает, где можно найти чиновника. Герой долго подстерегает его во дворе на морозе, но Кламму удается проскользнуть мимо. Секретарь чиновника требует, чтобы К. прошел «допрос», на основании которого будет составлен протокол. Но из-за того, что сам Кламм никогда не читает подобных бумаг, К. отказывается и сбегает.

Варнава передает герои послание от Кламма, в котором чиновник одобряет его землемерные работы. К. решает, что это ошибка, и хочет все объяснить. Но Варнава убежден, что Кламм даже слушать об этом не станет.

К. видит, как за дни совместной жизни изменилась его невеста. Близость с чиновником придавала Фриде «безумное очарование», теперь же она увядает. Девушка страдает и боится, что К. может отдать ее Кламму, если тот потребует. Кроме того, она ревнует героя к сестре Варнавы Ольге.

История Ольги

Четко разделяет своих героев Кафка. «Замок» (краткое содержание отчасти позволяет это передать) - произведение, где четко прорисовываются два мира. Это мир чиновников и простых людей. Так же разделены и персонажи. Герои из простых людей имеют чувства, характеры, они живы и полнокровны. А те, кто связан с канцелярией, утрачивают человеческие черты, в их обликах есть что-то шарнирное и ненастоящее.

Ольга, несомненно, относится к первой группе. И Кафка даже знакомит читателя с историей ее жизни. Около трех лет назад на деревенском празднике ее младшую сестру Амалию увидел чиновник Сортини. На следующее же утро от него пришло письмо с приказом девушке явиться в гостиницу. Амалия с гневом разорвала послание. Но никогда еще в Деревне никто не смел оттолкнуть чиновника. Этот проступок лег проклятием на всю их семью. К отцу, лучшему сапожнику, никто не приходил с заказами. В отчаянии он начал бегать за чиновниками и молить их о прощении, но никто его не слушал. Атмосфера отчуждения все росла, и в итоге родители превратились в инвалидов.

Люди опасались Замка. Если бы семье удалось замять дело, они вышли к односельчанам и сказали, что все улажено. Тогда семью тут же приняли обратно. Но члены семьи страдали и не покидали дома, поэтому их исключили из общества. Только Варнава, как самый «невинный», допускается к общению. Для семьи важно, что мальчик официально работает в Замке. Но документов об этом нет. Сам Варнава не уверен в этом, поэтому плохо исполняет службу. Ольга, чтобы получить информацию о брате, вынуждена спать со слугами чиновников.

Встреча с чиновниками

Фрида, уставшая от неустроенности и измученная неуверенностью в верности К., решает возвратиться в буфет. С собой она зовет Иеремию, помощника героя, с которым надеется создать семью.

Эрлангер, секретарь Кламма, соглашается принять К. в своем гостиничном номере ночью. Перед его номером выстраивается целая очередь. Все рады быть здесь, так как секретарь соблаговолил потратить личное время, чтобы принять их. Многие чиновники принимают просителей во время еды или в постели. В коридоре наш герой случайно встречает Фриду и делает попытки ее вернуть. Но девушка обвиняет К. в измене с девками из «позорной семьи», а затем убегает к Иеремии.

После разговора с Фридой герой не может отыскать номер Эрлангера и заходит в первый попавшийся. Там проживает чиновник Бюргель, который обрадовался приходу гостя. К., изможденный и усталый, валится на кровать чиновника и засыпает, пока хозяин номера рассуждает о служебных процедурах. Но вскоре его вызывает к себе Эрлангре. Секретарь сообщает, что Кламм не может нормально работать, когда пиво ему подает не Фрида. Если К. сможет вернуть девушку на работу в буфет, то это сильно поможет ему в карьере.

Окончание

Завершается роман «Замок». Кафка не дописал его, поэтому нельзя сказать, как по задумке автора он должен был закончиться, можно только описать момент, на котором оборвалось повествование.

Хозяйка, узнав о том, что К. приняли сразу два чиновника, разрешает ему остаться на ночь в пивном зале. Пепи сокрушается о том, что не приглянулась Кламму. Герой благодарит за предоставленный ночлег Хозяйку. Женщина начинает говорить о своих нарядах, вспоминает, что К. как-то сделал ей замечание, чем очень задел. Герой поддерживает беседу, обнаруживая знание моды и хороший вкус. Хозяйка проявляет интерес и признает, что К. может стать для нее советчиков в вопросах гардероба. Она обещает его звать всякий раз, когда будут привозить новые наряды.

Вскоре конюх Герстекер предлагает герою работу на конюшне. Он надеется, что через К. сможет и сам добиться расположения Эрлангера. Герстекер приглашает героя переночевать к себе домой. Мать конюха, читая книгу, подает К. руку и приглашает садиться рядом с ней.

Цитаты

В самом центре повествования обрывать свое произведение Кафка («Замок»). Цитаты, приведенные ниже, помогут составить представление о стилистике и языке романа:

• «Административные решения робки, как молодые девушки».
• «Объем работы совсем не определяет степень важности дела».
• «Он играл своими мечтами, мечты играли им».
• «Человек действует смелее в своем неведении».

Анализ

Этот роман считается среди критиков самым загадочным из всего, что написал Кафка. «Замок» (анализ мы сейчас рассмотрим) предположительно затрагивает тему пути человека к Богу. Но так как произведение не дописано, точно в этом убедиться нет возможности. Единственное, о чем можно говорить точно, - о присутствии бюрократической сатиры. Что касается жанровой специфики, то это скорее аллегорический и метафорический текст, нежели фантастический.

Понять, где именно разворачивают события, невозможно. Нет ничего, что могло указывать хотя бы на страну. Поэтому принято считать, что образы Деревни и Замка также аллегорические. Изображенный мир существует по своим абсурдным законам. Кафка был натурой, «болезненно переживающей свою неспособность наладить благодатный контакт с окружающим миром». Это мрачное ощущение отражается во всех произведениях писателя, мы видим его в «Замке».

Герой попадает в мир, в котором ему нет места, но он вынужден как-то приспосабливаться к хаотичной действительности.

Франц Кафка, «Замок»: отзывы

Сегодня писатель очень популярен, особенно среди читающей молодежи. Поэтому говорить об актуальности его произведений не стоит - раз интерес не угасает, значит, тематика остается востребованной. Что касается «Замка», то книга очень высоко оценивается читателями. Многие акцентируют внимание как раз на высмеивании бюрократических порядков, которые и в нашем обществе иногда достигают тех же абсурдных масштабов, что и во времена писателя. Не удивительно, что эту сторону канцелярской жизни так хорошо описал долгое время проработавший в этой сфере Кафка. «Замок», отзывы о котором в основном положительные, тем не менее оставляет у читателей мрачный осадок и ощущение безнадежности. Некоторые неверно трактуют роман, воспринимая его как «оду бюрократизму», а не сатиру на власть чиновников. Последнее не удивительно, так как роман довольно сложен для интерпретации. А незаконченность только усложняет понимание.

Подводя итоги

Поднимает идею бессмысленности и абсурдности бытия в своем романе Кафка («Замок»). Краткое содержание по главам еще больше убеждает нас в этом. К слову, подобная тематика была очень актуальна для литературы 20 века. Многие европейские писатели к ней обращались, но только Кафка был настолько депрессивно мрачен. Монологи и поступки его героев часто бессмысленны и нелогичны, а творящийся вокруг хаос создает гнетущее ощущение тщетности бытия. Тем не менее творчество Кафки пользуется огромной популярностью среди читателей, и интерес к нему нисколько не угасает. И не стоит забывать о том, что писатель внес немалый вклад в развитие такого известного направления, как экзистенциализм.

Совершенно бессмысленная книга. Мне не понятны многие охи-ахи - остальных читателей. Да, кажется, что читаешь не книгу, а видишь чужой сон, да понятно высмеивание автора всей бюрократической системы власти, да местами проскальзывает чахлый юмор. Но, простите меня конечно, книга убийственно скучная, даже беря в расчет выше перечисленные достоинства. Хлипкий сюжет, громоздкие диалоги - к концу которых, забываешь начало, и финальный аккорд действа... Упс, а его нет! Рукопись тупо не закончена. Конечно же поклонники данного писателя, в унисон давай вопить, что оно тут и не надо. Возможно, оно и к лучшему, иначе книга растянулось еще бог знает на сколько, и количество прочитавших ее людей - НЕ фанатов Кафки, сократилось бы в половину.

Оценка: 1

Если кратко, то это другая книга.

Начиная читать нужно понять, что все там написанное происходит как будто в туманном сне и чем дальше, тем все больше текст утопает в глубоком провале полубреда. Может сказались близкая смерть и болезнь автора, принимаемые лекарства, кто знает. Стиль выдержан и выдержан до последней строчки. Не надо искать реальности, не надо понимать буквально, не надо копаться в диалогах, все что есть, то заложено в междустрочие (что свойственно стилю Кафки). Замок затягивает как утопающего в трясину болота, вроде и порываешься выбраться, но понимаешь что бесполезно. А главное после прочтения тянет вернуться в это окутывающее и затуманивающее мозг состояние.

То, что нет конца… так ведь сны и имеют свойство прерываться неожиданно. Когда вы видели свой сон до логического его окончания!? Так что с этим все даже правильно, по-другому и не нужно было.

Можно долго пытаться понять, что автор имел в виду, сколько заложено в текст автобиографических сюжетов, насколько много тут завуалированных размышлений о религии… это все имеет место быть. Автор наверняка чувствовал свое приближение к вратам небесным, отсюда и его размышления «вслух».

Так что наиболее достоверным считаю сравнение Замка именно с обещанным за земные страдания недосягаемым раем. Чиновников с ангелами и бесами, призрачными невидимыми посредниками между тем и этим мирами. Жителей деревни с богобоязненным слепым к реалии людом. Они живут свои жизни, играя свои роли покорно, потому что так надо, никому и в голову не приходит задуматься, а кому собственно надо.

Замок, это что-то такое к чему все стремятся ничего о нем достоверно не зная, вроде вот он протяни руку, но если ли там что-то внутри или это просто стена, воздвигнутая самим народом, окутанная мифами и запугивающими сказками, оплетенная тайной с позабытой историей а с чего и с кого все началось, а внутри на самом ничего деле нет. А есть ли Граф (Бог), которого никто никогда не видел, никто с ним не говорил, что он делает и чем занимается. А существует ли Граф с его небесной канцелярией вообще. Все считают Графа и Замок великими и святыми априори, просто так, потому что по другому – грех и помыслив иначе ты будешь наказан, но как, этого никто не знает. Серая масса запуганного недалекого деревенского народа не понимает попыток К. (Кафки) выяснить смыл заведенных правил, поговорить с чиновниками, пробраться в Замок живым, увидеть канцелярию и докопаться до смысла. Может потому что его нет…

Пысы. Кому понравилась книга обязательно посмотрите «Джорджино» с Милен Фармер, отличный фильм, хоть и не по книге снято, но очень много навеяно и есть схожесть по ощущениям.

Оценка: 10

Ни одна книга за всю жизнь не вводила меня в такой раздрызг. Депрессия после «Замка» длилась 3 месяца.

Увидел в этом произведении бюрократизацию не столько общества, сколько мироустройства вообще. Ты получишь все, чего хотел, но когда тебе это уже не надо. И до Сил, управляющих этим миром, не достучаться. Потому что они слишком далеки от человека, и человек, букашка, им безразличен. Может, сам тогда был в таком состоянии, не помню. Но почувствовал именно это. Полная безнадега, беспросветный мрак, сопротивление бесполезно.

Кафку люблю безумно, но перечитывать не хочу. Одного раза хватило.

Обнаружил похожее по духу и структуре произведение - «Приглашение на казнь» Набокова. Тоже глубокие переживания в обертке сюрреализма. Суть: только достиг чего-то, и у тебя это отнимают, все развивается от плохого к худшему, и ничего хорошего тебе не светит.

Оценка: 10

Замок - образ неприступной, возвышенной над прочим миром твердыни. Для живущих на землях, прилегающих к замку, эта крепость покрытая туманом является центром мироздания, местом, где обитают люди, могущественные по определению, независимо от их положения в нем. Конечно, разница между высоким чиновником и помощником кастеляна очевидна, и тем не менее каждый из них могущественнен только потому, что имеет право находиться на запретной для простых смертных территории. Пришельцу из чужих краев такое положение вещей кажется непонятным и абсурдным, но чужак для и для деревенских жителей - никто, а для канцелярии замка - вообще, ошибка. Кафка гиперболизирует образ замка, позволяя читателю окунуться будто бы в чужой мир, непохожий на реальный и тем не менее являющийся его отражением. Деревня - канцелярия - замок. Кажется, что совсем немного, но вместе с тем рождается метафорический образ взаимоотношений между народом и властью. Довести реальность до абсурдного, чтобы показать изнанку - вот метод Кафки, работающий более чем превосходно.

В первую очередь в глаза читателю бросится оригинальный стиль. Кафка писатель, который раскрывает тему в диалогах, длительных дискуссиях и спорах. От этого книга может показаться скучной людям привыкшим читать о действиях героев, потому что здесь их почти нет, а если и есть, то это только повод завязать хорошенький диалог страниц эдак на десять-двадцать. Причем часто Кафка повторяет и пишет об одном и том же несколькими формулировками, что порой радует, но иногда и раздражает, но неизменно заставляет запомнить о чем именно шла речь и еще долго не забывать о проблемах, беспокоящих героев. Все вместе это превращается в своего рода поэзию, где одна мысль следует за другой, чередуясь и переходя в нечто новое.

Герои Кафке определенно удались. Им есть что сказать, причем это «сказать» занимает львиную долю романа. И в каждом диалоге борьба К. - главного героя, со сложившейся системой. Книга проходит в словестных поединках, раскрывая новые подробности и поясняя странности. Кафка не так абсурден, как кажется на первый взгляд, может, он и выстраивает непривычный нам мир, но тем не менее все взаимоотношения, будь то ветренная влюбленность Фриды, или собачья преданность Варнавы, или неприемлемое отношение со стороны деревенских жителей, или простота и глупость помощников, все это получит логические объяснения и не останется просто допущением. Особого упоминания заслуживает и Кламм, человек, о котором шла речь на протяжении всего повествования, который был предметом каждого спора, и которого так никто и не увидел, разве что один силуэт в замочной скважине, да и то не факт, что это был именно он.

Борьба ведет героя в замкнутый круг, одна удача сменяется разочарованием, а следующая попытка, возможно и не попытка вовсе. Рассказывать о сюжете бесполезно, им можно только наслаждаться и следить за этими бесконечными попытками и диалогами, за вечной борьбой за место под солнцем и выбор метода каждому предстоит построить самому, сплести сложную интригу, собирая вокруг себя внимание, идти на пролом, не отступая ни на шаг или же просто сидеть и ждать когда на тебя обратят внимание. До самого конца. К сожалению концовка трагична, но речь идет не о героях. Кафка скончался от таберкулеза в 1924 году, так и не дописав ни одного из трех своих романов, и пусть догадаться об исходе борьбы главного героя «Замка» можно, пусть кульминация миновала, а дальнейшие события писатель рассказал Максу Броду, все таки никто не скажет лучше самого поэта!

Итог: произведение на любителя, если вас не отпугивают диалоги из монологов на несколько страниц и некоторая затянутость, то чтение превратиться в удовольствие, от которого тяжело отказаться.

Оценка: 9

«Замок» - роман Франца Кафки, повествующий о герое по имени К., желающем, по неупомянутым причинам проникнуть в замок на горе, близ деревни, с весьма необычными с точки зрения поведения и взглядов поселенцами.

Сразу следует отметить, что чем закончится роман, неизвестно, поскольку Кафка его оборвал на полуслове, но, ориентируясь на прочее творчество писателя, можно предположить, что К. так и не добрался бы до замка. Вполне в духе автора было бы принести протагонисту разочарование или смерть, хотя, справедливости ради, необходимо отметить, что герой здесь - очень яркая личность, с сильным характером и иронично-надменным взглядом на окружающих, что выделяет его среди прочих персонажей иных работ великого пражца. И хотя это не самый сильный аргумент, но всё же такая исключительность, возможно, могла бы послужить поводом для нестандартного финала. И кто знает, не это ли несоответствие стало причиной оборванности романа - что если он своей самобытностью просто не уложился в типичную для остального творчества формулу.

Чтобы дать представление о том, что же происходит в романе, пару слов о сюжете. Протагонист шатается по деревне, пытаясь найти повод заглянуть в возвышающееся на горе поселение, называемое остальными «замком». Живут в этом притягательном для К. месте некие полулегендарные люди. С одной стороны - это просто правительство, с другой - нечто большее, обросшее слухами, подпитываемыми человеческим благоговением. Тема эта обрисована хорошо, хотя она не является центровой, как например, в «Осени патриарха» Г.Г. Маркеса. Люди примитивного склада конечно же видят в «Замке» только связку «власть - общество», но у Кафки почти всегда глубже, и здесь речь не о метафоризации объективных явлений, а о выражении авторского видения реальности. Иными словами, с точки зрения обывателя, персонажи произведения не имеют названий. Правительство деревни здесь - не религия, не государство, не управители и не чиновники. И в то же время они конгломерат всего этого - плюс нечто большее, неосязаемое для тех, кто слеп к мироощущению автора.

Что же иллюстрирует автор, и что происходит в романе? К. заходит в дома, общается с людьми, налаживает связи и выясняет подробности о живущих на вершине горы. Здесь автор отражает различные сферы жизни общества, высмеивая и бюрократию, и пресмыкательство перед властью, и многое другое. Но куда интересней для читателя сами поселенцы, чьи реакции, поступки и слова столь не похожи на привычное для нормального течения событий. В «Замке» всё столь необычно утрировано и гиперболизировано, что получается не просто подобие сна или бреда, а целый самостоятельный мир с иными законами, но законами не спонтанными, а текущими по собственным причинно-следственным механизмам. И здесь неповторимое очарование этого романа. Вовлекаясь в быт этого неординарного общества, читатель проводит время с интересом, что выгодно отличает данную работу от того же монотонного «Процесса».

Сюжет преподносит удивительные повороты. Они непредсказуемы, а их абсурдность через время объясняется с точки зрения логики. Получается всё очень продумано, проработано и взаимосвязано. Роман то и дело выворачивается наизнанку, переставляя местами чёрное и белое, напрочь уничтожая какие-либо попытки предугадать развитие событий и мотивы персонажей. В этом отражена потрясающая манера Кафки видеть в обычном - исключительное, причём не просто нечто одно, а неожиданную многослойность. Метафорически это можно представить так: под кучей мусора внезапно обнаруживается сундук с кладом, но всё золото оказывается фальшивым, однако, как выясняется вскоре, сам сундук представляет особую стоимость, но продать его не получится, потому что… и т.д. и т.п., роман вновь и вновь будет оборачивать казалось бы уже исчерпанные ситуации новыми гранями, стремящихся своим многообразием к какой-то почти идеально сферической форме.

Нельзя не отметить и диалоги. Это отдельное достоинство «Замка». Не смотря на свою многословность, звучат реплики героев до очарования убедительно и реалистично.

В этой связи остаётся только пожалеть, что данный роман остался незавершённым, потому что нащупанные в нём манера и стиль выражения являются действительно выигрышным для Кафки способом творить крупные произведения.

Оценка: 9

Абсурд в «Замке» держится, по большей части, на отношении людей и на их понимании, собственно, Замка и чиновников, в нем обитающих. Первые страницы нам преподносятся как нечто совершенно неестественное, но, по мере прочтения, проникаешься мировоззрением деревенских жителей, и всё становится почти логичным. Но не до такой степени, чтобы сказать: да, такое вполне могло произойти. Но в мире - маловероятно. А в душе человека?

Кафка, безусловно, один из слонов, на которых держится многослойная планета модернизма. Но, как по мне, он более доступен, чем, например, Джойс, более интересен, специфичен и, насколько это модное слово подходит к данному отзыву, атмосферен. Его творчество походит на некое экзотическое - крайне редкое, но, хоть и немного чуждое, тем не менее, интригующее и, где-то в глубине - даже близкое. А в модернизме только так - чуждое вполне может оказаться близким. Однозначного понимания не дождется никто.

Воспринимать действия К., его похождения, события можно с разных точек зрения. Он обладает интересным характером, хотя часто мы ждем от него совершенно другого поведения. И, что еще важно, мы можем наблюдать тонкую психологическую игру - в пределах созданного Кафкой мира также действует и своя психология, на основе которой воспринимается привычная, наша. Но психология - это ведь поверхностный элемент!

Собственно, впечатление роман (к сожалению, не оконченный) произвел на меня колоссальное. Умных-то слов о нем можно сказать множество, но стоит ли? Уж не знаю - как по мне, Кафку только читать и стоит, и, если уж анализировать, то не прямо, разумом, а как-то подсознательно, прежде всего просто наслаждаясь чтением.

Оценка: 9

Удивительный роман - калейдоскоп ужаса, абсурда, комедии (чёрной комедии), сатиры. Роман и труден и лёгок, одновременно, в своём прочтении. Роман труден завитками своего абсурда, переплетениями интриги и нюансов, маленьких загадок и тупиковых выходов из них. Но в тоже время лёгок, потому что все ситуации знакомы рядовому гражданину любой страны, который столкнулся с явным и прямым контактом с чиновьчим аппаратом государства.

Роман гражданский, и отражает всю иронию обыденных дел гражданина, мающегося в перипетиях и лабиринтах коридоров и кабинетов. Усмешка и печаль, скорбь и досада - заставляет читателя пережить все «оказии» злоключений героя. Так что в итоге, роман потрясающий, и нужен к прочтению, чтобы понимать и видеть весь мир ясными глазами, а не через призму розовых очков.

Оценка: 10

Бросали ли вас в незнакомом уголке земли, не воздав обещанное? Съедала ли вас бюрократическая система, раскусывала ли ваши кости, оставались ли волокна вашего мяса у нее на зубах - тогда, когда кроме надежды на защиту у вас ничего не оставалось? Кафка слишком точно описал, что будет с человечком, когда система, призванная его защищать, вдруг не удостаивает и взгляда. Момент, когда она не оборачивается на него - когда она безучастна. Бесконечные канцелярии, стопки бумаг, апатия - не беспечность - по отношению к человеческой жизни; влияние этого холодного, надменного аппарата на жизнь общества, взгляды, амбиции - все это может предстоять любому человеку сейчас, уже - не одному лишь К., который не первым попытался пройти этот путь, и не он останется последним павшим.

Да, К. - единственное существо, которому читателю предстоит верить, потому что только прибывшему извне видно, где неидеальный механизм по причине своих изъянов, дыр влечет за собой человеческое заблуждение, а затем и веру в незыблемость власти, покорность ее молчанию.

Кафка знал, где резать. Он знал, что с годами его утверждения, его отражение взаимоотношений человека и власти возникнет и в жизни, что он указывал именно на этот - может быть, промежуточный, но - итог. Он видел, возможно, это уже тогда - работая в страховых компаниях, будучи мелким служащим с докторской степенью по юриспруденции. Он чувствовал приближение исхода, когда власть, ее система станет выше человеческих достоинств, которые она призвана оберегать.

"Замок" - это тот роман, к которому сложно относиться никак. Он читается тяжело, и моментами кажется, что ты его никогда не домучаешь, что в действиях нет рационального зерна, а ты идешь по тексту, сложно бредешь все дальше в воду, отдаляясь от берега - ступать тяжелее, оплота впереди не видно, но уже чувствуется холод, от которого не избавиться так легко, он останется при тебе, даже если ты бросишь все на пол-пути. Отложишь книгу - и ты все равно чувствуешь ее, пристальность и абсурдность никуда не деваются, вот эти образы пляшут вокруг тебя, они все так же тебя ненавидят за то, что ты другой, все удивляются твоей глупости, несуразности.

И, надо сказать, что вам придется искать ответы, не прибегая к разъяснениям автора. Если хотите получить их незамедлительно по прочтению последних страниц - лучше оставьте. К общей сюрреалистичности непременно надо добавить и то, что роман не окончен, скорее всего, на целую треть. "Замок" должен был быть масштабным полотном. Достаточно посмотреть на то, какой объем сюжетных линий остался за кадром, сколько нереализованных возможностей оставила фраза "На этом рукопись обрывается". В этом не стоит винить Кафку, он не изгаляется над вами, не пытается вас запутать, не от доброй жизни просил предать рукопись огню. Не обманывайтесь, Франц лишь знал, что закончить свою гнетущую картину человека на фоне всеподавляющего механизма власти он попросту не успеет.

Оценка: 10

Продолжаю своё дозированное знакомство с творчеством Кафки. Ранее читала «Процесс» - и он показался совсем уж тягомотным, совсем неинтересным. С «Замком» дела у меня обстояли лучше.

При всей тяжести повествования, через многостраничные монологи и длинные главы в пару абзацев которого приходилось просто-таки продираться, оно затягивало и не желало отпускать. Что-то привлекательное есть во всем этом. Но что? Пытаясь судить здраво, понимаю, что ни оригинальных идей, ни интригующего сюжета, ни ярких персонажей в привычном смысле в этом романе нет. Привлекает абсурдность происходящего, гротеск, иной раз непонимание читателем, что вообще происходит. И атмосфера какой-то незащищенности, подавленности, тесноты. Будто на тебя стены давят.

О том, как мастерски автор показал бюрократическую систему в крайнем ее проявлении, говорить не хочется. А до осмысления чего-то большего я, наверное, недоросла и могу только предполагать. Поэтому для меня творчество Кафки привлекательно прежде всего на подсознательном уровне.

Оценка: 7

Дочитала «Замок» Кафки до слов «На этом рукопись обрывается». Неожиданная подстава. Зато теперь я с полным правом могу использовать словосочетание «кафкианские мотивы» для обозначения высшей степени бюрократизации общества. Претензий к тексту, помимо того, что роман не закончен и даже все основные завязки не обозначены, следующие:

Непонятно, зачем К. так стремился в замок. Фрида говорила ему «Давай уйдем отсюда и заживем нормальной жизнью где-нибудь в другом месте» - но нет, упертый К. продолжает долбаться в закрытые двери и выискивать способы пообщаться с чиновниками. Бред. Таким образом, главный мотив ГГ не ясен.

Сложно читать не из-за мутности даже, а из-за редкого разбиения монолита на абзацы. Но вообще, конечно, поживешь в низеньком голубом домике, втиснутом между другими такими же (только других цветов) на Златой Улочке в Праге, еще не такое с тобой приключится - в общем, теснота жизни неизбежно перетекла в тесноту текста.

Вообще же тема маленького человека в борьбе с бюрократами сразу же напомнила мне школьную программу по литературе и наших классиков. Перечитать желания не возникло.

Оценка: 6

Сложное произведение, как для прочтения, так и для понимания. По большому счёту это – нечто наподобие голограммы; есть ли какой-то смысл в романе, нет ли его – всё зависит под каким углом рассматривать. По-моему в романе показано пусть и слегка болезненное, уродливое, но оттого ещё более правдивое отношение «человек-власть». Причём власть эта настолько глупа (и в прямом смысле, и по своему построению) что диву даешься. И в то же время она всемогуща. Замок и есть та власть – в которую нельзя попасть, нельзя стать его частью и по тому каждый, кто принадлежит ему, пусть даже формально, приобретает, казалось бы, нечеловеческие свойства и какое-то Волондовское могущество над умами. Люди из деревни буквально поклоняются людям из Замка и любое их даже невысказанное желание, является для них предлогом к действию. И связь эта приобретает самые извращенные формы и последствия (как Фрида из староватой некрасивой служанки превращается в глазах героя в красавицу, так как с ней спал Кламм). А те, кто осмелился противостоять (как варнавская Амалия) к тем даже жалости нет. И власть с обычными людьми разобщены так сильно, что даже вид простых людей не выносим даже для какого-то замкового секретаря. В самом Замке творится адский бюрократический бардак, от которого у нормального человека крыша съедет. И в этой бумажной волоките решаются судьбы (как дело землемера – маленькая бумажка, возможно, та которую порвали коридорные в гостинице, чтоб пораньше кончить работу) и главными становятся слуги господ, по сути, решающие все дела так, как им вздумается. Полный чиновничий хаос. И борьба главного героя… Для чего он борется? Хочет что-то изменить? Нет, вся его борьба ведется для того, чтобы самому попасть в замок, тем самым обрести власть над простыми людьми. И всё это вместе взятое переполнено бредом, болезненно и невозможно, но самое страшное, что это всё существует на самом деле – здесь, сейчас – существует и будет существовать, наверное, вечно. А те, кто не верит – чёрт возьми! – включите, наконец, телевизор и посмотрите внимательно!

Читать роман не столько трудно, сколько нудно. Но тут я отдаю себе отчёт, что это, возможно, из-за того, что роман я прочитал после просмотра одноимённого фильма, и все сюжетные ходы знал и помнил. А так и интрига какая-то есть (кто этот К? Уж не землемер это точно), но из-за огромных абзацев и частых повторений казалось бы одной и той же мысли от зевоты сдержатся нельзя. Вообще, из-за этого ли не знаю, но весь роман напоминает какой-то полусон. Возможно, это задумка автора, и всё специально показано в таком состоянии полусна, как будто дремлющий мозг анализирует всё виденное и выдает истину в виде гротескного сна. Последние несколько глав читать становится совсем невыносимо, уж слишком всё затянуто (разговор с Бюргелем и разговор с Пепи). И роман обрывается… O.K. , 24 апреля 2017 г.

Другая, обратная, грань того же кошмарного сна, что был в «Алисе в стране чудес». Нормальный человек, попавший в мир, в котором не действуют законы физики, логики и социума. Только если там пространство вокруг героини непредсказуемо менялось, то здесь оно предсказуемо не меняется. Прямой путь, оборачивающийся замкнутым кругом; кричишь, но не слышно ни звука; бежишь, но не можешь сдвинуться с места; на любую логическую мысль тебя сочувственно гладят по головке и говорят, что ты маленький дурачок и ничего не понимаешь.

И я не могу, не хочу и не имею права рассуждать о глубоком философском подтексте. Потому что сама форма – кошмарного сна – испугала меня настолько, что я меньше всего задумывалась о толковании. Единственным желанием было скорее проснуться.

Можно не сомневаться, что в конце концов К. раздобудет вожделенную бумажку, подтверждающую его полномочия. Но только к этому времени он полностью приспособится к жизни в деревне и в придворье Замка, утратит свою личность и станет другим человеком. Он уже начал меняться по ходу действия.

Оценка: 10

Дочь познакомила меня с интересным анализом творчества Кафки, проделанным литературоведом евреем. Сама я никогда в этом аспекте не рассматривала написанное Кафкой. «Процесс» - намек на Страшный суд, «Америка» - наша жизнь в реальном мире, «Замок» - скитания наших душ в мире после смерти, «В исправительной колонии» - один из кругов Ада, путешественник прыгает в лодку, чтобы уплыть из него по какой-то дантовой реке. Для еврейской критики вообще очень типично соотносить известные сюжеты с притчами и ветхозаветными преданиями. (В израильском литературном журнале я читала о том, что история Робинзона - перефраз предания об Ионе в брюхе кита. 1 - Робинзон нарушил табу, ослушался отца, за что и был наказан изоляцией на острове, 2 - побывав в чреве кита, Иона вернулся к людям, Робинзон покинул остров и оказался на родине. Мама моя отмечала, что поплыл он с целью заниматься работорговлей, и наказан был именно за это.) Как бы там ни было, для любого сюжета еврейская критика предлагает мидраш - толкование, позволяющее вывести из текста галаху, закон, отвечающий духу Ветхого Завета. О метафизическом поиске Бога, аллегорически представленном в творчестве Кафки, писал Томас Манн, но мне представляется, что увязывать творчество Франца с еврейской религиозной традицией довольно проблематично. Известно, что служба и образование писателя были светскими, писал он на немецком языке, говорил на чешском, а язык своего народа практически не знал. Традиционной еврейской культурой он заинтересовался незадолго до смерти. Человек - набор комплексов, Кафка интересен тем, что он эти комплексы осознает и озвучивает. Поэтому мне импонирует анализ его произведений, близкий к психоанализу, а не к поиску отголосков талмудических образов и сюжетов в лиртературе 20го века.

Оценка: нет

Читал трижды.

Первый раз - в старших классах, в стародавние советские времена. Модно было тогда такие книжки читать, престижно. В тот раз не понял ничего, осталось лёгкое сожаление по поводу «...то ли врут все про книжку-то, то ли я туповат, однако...». Но - задним числом уже, по зрелому размышлению - могу сказать точно: такие книжки (и Кафку вообще) читать когда душа ничего особо не просит и ничего особо не ждёт - бессмысленно и глупо, это чистая потеря времени.

Второй раз - в конце прошлого века, с подачи кого-то из тогдашних политических крикунов: «...все, что у нас, в нашей стране, со всеми нами происходит - это чистой воды кафкианство...». Тогда - понял, что крикуны - правы. Понял и - прочувствовал. Но... как-то отстранённо, без особых душевных терзаний, на уровне некоего факта, или утверждения. Хорошо помню своё удивление некой «искусственностью» ситуации: «...чего они носятся с этим Кафкой..., ну - абсурдизм, ну - философия страха, ну - да, оригинально, наверное, может даже и красиво в плане интеллектуальном неком, но... орать-то так - чего?

Третий раз - сразу после «Улитки на склоне». Потому как - ещё при чтении оной «Улитки...» понял, что резонанс имеет место некий, что мотивы уж больно созвучны, что побуждения чуть ли не тождественны. И вот только ТОГДА - когда душа эаболела не острой болью бунта или равнодушия, а тяжким зудом сопереживания, понимания и сопричастности - вот только тогда стало понятно О ЧЕМ эта книга. Она - для изменённых состояний сознания, которые - уже факт. Она не может быть средством для оных изменений. И понимание возможно лишь постфактум, как отражение в зеркале, когда сам процесс «гляделок в зеркало» интересен настолько, что доставляет это самое интеллектуальное удовольствие. Вне оных рамок книжка - ни о чем

Оценка: 8

С Кафкой я познакомилась еще на первом курсе, знакомый посоветовал прочесть "Процесс". Прочла. Должна сказать, это было самое необычное произведение, которое я прочла на тот момент. Мне понравилось, я нашла в этом произведении свой смысл.

Должна сказать, что я училась на факультете филологии и журналистики, поэтому с Кафкой пришлось столкнуться еще раз, но уже на 4 курсе. Необходимо было прочесть "Превращение" и "Замок" или "Процесс". Тогда я выбрала снова "Процесс", хотела что-то новое для себя открыть, возможно, переосмыслить. До "Замка" я добралась на 5 курсе, вспоминая услышанные от преподавателя по зарубежной литературе разные трактовки сюжета, точнее всего написанного, о "сюжете" говорить сложно, его здесь, по моему мнению, нет. Есть идея.

Ну да ладно. Поговорим сначала о "сюжете".

Герой по имени К. приезжает в Деревню работать землемером по приглашению Замка, который и управляет этой Деревней. Герой хочет поговорить непосредственно с властями, которые его наняли, однако вход в Замок ему воспрещен, т.к. у него нет специального приглашения. В итоге.К. потерянный и абсолютно запутанный блуждает в течение 6 дней по всей деревни, пытаясь добраться до Замка и ища людей, которые бы ему помогли. Однако, всё и все против него. Всё, что казалось ему логичным, становится алогичным. Герой потерян.

Роман не окончен. Рукопись резко обрывается и невозможно понять, что было дальше с героем.

Теперь о трактовке. Роман весь метафоричен, в нем повышенная иносказательность, много символов и притч.

Мысли Макса Брода, друга и толкователя Кафки:

"Замок воспринимался как место обитания Бога, и поведение К. в русле этого видения романа трактовалось как "безуспешность человеческого стремления к последней, абсолютной чистоте" истиной веры".

Вторая трактовка - власть:

"...восприятие романа "Замок" как предвидения Кафкой властной практики и иерархических отношений тоталитарного государства фашистского или коммунистического типа было одним из крайне распространенных читательских подходов к произведению".

Третья трактовка с точки зрения биографии писателя.

В романе подчеркивается его "глубокая исповедальность", особую роль здесь отводят истории отношений Кафки с чешской журналистской Миленой Есенской. В "отважной и великодушной" Фриде видят черты Милены, а в чиновнике Кламме - черты ее мужа, журналиста Оскара Поллака. Замок - замок в местечке Воссек в Богемии, связанном с детскими воспоминаниями и переживаниями романиста.

Это не последнее толкование, можно найти еще. Я написала основные.

Мое толкование и понимание

Для меня с первых строчек идея романа заключалась в тернистом пути человека к Богу, к истиной вере. Ведь только на этом пути человек может метаться, осознавать себя, ломать себя и строить свои мысли снова. Только этот путь неосязаем, его можно только почувствовать. Как итог - в конце пути, если нам это удастся, мы получаем просветление, благословение Бога. В другом случае, мы долго мечемся, падаем и не приходим к истиной вере, как герой К. Для меня это 6 дней быди длинною в долгую жизнь человека, со всеми его грехами и последствиями.

Я не могу сказать, что я очень люблю литературу Кафки, но он меня заставил мыслить по-другому. Он меня заинтересовал. Во время прочтения я раздражалась, путалась, обманывалась, недоумевала, чувствовала за собой какую-то вину. Я не только мыслила, но и что-то чувствовала, а это значит, что автор добился своего. Ведь при прочтении каждого произведения прежде всего должен возникать вопрос - "А что читатель при этом чувствует?".

Возможно, через 5 лет, когда я снова возьмусь перечитывать эту книгу, я найду новый смысл, а через 10 лет вернусь к моей первоначальной идее. А может, этот путь будет одинаков.

Я желаю читателю не вычитывать сюжет, а искать ответ на свой вопрос в притчах, иносказаниях, метафорах. А вопрос у вас обязательно возникнет.

Глава 2. Китеж-град Франца Кафки. Анализ романа «Замок»

Литературно-художественная критика традиционно связывает проблематику романа Кафки «Замок» с изображением бюрократии, социальной иерархии, корпоративной психологии. Для русского читателя чрезвычайно важно противопоставление правдоискательства и произвола, в котором узнается знакомая с пионерского детства среда обитания. Анжелика Синеок пишет в статье «Кафка в нашей жизни», что «роман по какому-то таинственному стечению обстоятельств задумывался писателем как „русский“! Первоначальный замысел сводился к написанию „рассказа из русской жизни“ „Обольщение в деревне“, но потом Кафка увлекся историей своего героя-землемера и написал роман. Так что снежные пейзажи „Замка“ имеют к России самое непосредственное отношение».

И сам «Замок» имеет к России самое непосредственное отношение! Вспомним, как начинается роман: «Был уже поздний вечер, когда К. добрался до места. Деревня утопала в глубоком снегу. Горы, на которой стоял Замок, словно и не бывало, туман и темнота скрывали ее, и нигде ни пятнышка света, ни малейшего намека на присутствие большого Замка. Долго стоял К. на деревянном мосту, через который шла дорога от тракта к деревне, и, подняв голову, вглядывался в обманчивую пустоту», - это первый абзац первой главы, и он задает весь дальнейший сюжет: землемер К. не может найти Замок, проникнуть в него, ему мешают различные препоны. «К. шагал, не отрывая глаз от Замка, ничто другое его не интересовало. Но по мере приближения Замок все более разочаровывал его: это был просто какой-то убогий городишко, слепленный из деревенских домов и отличавшийся только тем, что все, по-видимому, было каменное, хотя краска давно облезла и камень, похоже, крошился. На миг К. вспомнил свой родной городок, едва ли в чем-то уступавший этому так называемому Замку». А заканчивается первая глава так: «Этот Замок там, наверху (удивительно потемневший), до которого К. надеялся добраться еще сегодня, вновь удалялся. И словно подавая ему какой-то знак к их временному расставанию, там зазвонил колокол, - радостный, торопливый колокольный звон, от которого, пусть на одно только мгновение, так сжималось сердце, словно страшилось - ибо и боль была в этом звоне - исполнения того, о чем неясно оно тосковало». Землемер К. не может найти то, чего нет: Замок растворяется в пространстве, как архетипический русский морок - град Китеж.

Вот как излагает легенду о Китеже, например, Мельников-Печерский: «Преданья о Батыевом разгроме там свежи. Укажут и „тропу Батыеву“, и место невидимого града Китежа на озере Светлом Яре. Цел тот город до сих пор - с белокаменными стенами, златоверхими церквами, с честными монастырями, с княженецкими узорчатыми теремами, с боярскими каменными палатами, с рубленными из кондового, негниющего леса домами. Цел град, но невидим. Не видать грешным людям славного Китежа. Скрылся он чудесно, божьим повеленьем, когда безбожный царь Батый, разорив Русь Суздальскую, пошел воевать Русь Китежскую. Подошел татарский царь ко граду Великому Китежу, восхотел дома огнем спалить, мужей избить либо в полон угнать, жен и девиц в наложницы взять. Не допустил господь басурманского поруганья над святыней христианскою. Десять дней, десять ночей Батыевы полчища искали града Китежа и не могли сыскать, ослепленные. И досель тот град невидим стоит, - откроется перед страшным Христовым судилищем. А на озере Светлом Яре тихим летним вечером виднеются отраженные в воде стены, церкви, монастыри, терема княженецкие, хоромы боярские, дворы посадских людей. И слышится по ночам глухой, заунывный звон колоколов китежских». Великий Китеж скрылся от завоевателей-монголов и не открывался недостойному, грешному человеку. Значит, «недостойным» был и землемер К.? Значит так. Но к этому мы еще вернемся позже.

Подобный Китеж хорошо известен русской литературе - это, конечно, имперская столица Санкт-Петербург. В повести «Медный Всадник» Пушкин описал величие Петербурга, но величие это эфемерно: город скрылся под водой, растаял, как кусок рафинада. Дэниел Ранкур-Лаферрьер обращает внимание на один нюанс, на строку «Под морем город основался…» из петербургской повести Пушкина. Ранкур-Лаферрьер пишет в статье «Кувалда Петра Великого: психоаналитический аспект „Медного Всадника“» следующее: «Как правило, пушкинское словосочетание „под морем“ переводится на английский язык как „by the sea“ (букв.: у моря). Однако русскому предлогу „под“ обычно соответствует английское „under“. Таким образом, „под морем“ означает, что город находится ниже уровня моря или даже под водой. Более того, в намерения пушкинского Петра входило строительство города именно на столь низком уровне: „Того, чьей волей роковой / Под морем город основался…“. Антонимическая рифма последней строки с глаголом „возвышался“ акцентирует „вертикальный контраст“ Петра со всем, что ниже его». Здесь уже явно прослеживается связь между эфемерностью города (его «подводностью») и волей населяющих его властителей.

Начинается Петербург с Невского проспекта. «Но страннее всего происшествия, случающиеся на Невском проспекте. О, не верьте этому Невскому проспекту! Я всегда закутываюсь покрепче плащом своим, когда иду по нем, и стараюсь вовсе не глядеть на встречающиеся предметы. Все обман, все мечта, все не то, чем кажется!.. Он лжет во всякое время, этот Невский проспект, но более всего тогда, когда ночь сгущенную массою наляжет на него и отделит белые и палевые стены домов, когда весь город превратится в гром и блеск, мириады карет валятся с мостов, форейторы кричат и прыгают на лошадях и когда сам демон зажигает лампы для того только, чтобы показать все не в настоящем виде», - это Гоголь, финал повести «Невский проспект». Все обман, все морок, все растворяется в пустоте!

Продолжил традицию Федор Михайлович Достоевский, царствие ему небесное. Он говорит устами Подростка: «Мне сто раз, среди этого тумана, задавалась странная, но навязчивая греза: „А что, как разлетится этот туман и уйдет кверху, не уйдет ли с ним вместе и весь этот гнилой, склизлый город, подымется с туманом и исчезнет как дым, и останется прежнее финское болото, а посреди его, пожалуй, для красы, бронзовый всадник на жарко дышащем, загнанном коне?“ Одним словом, не могу выразить моих впечатлений, потому что все это фантазия, наконец, поэзия, а стало быть, вздор; тем не менее мне часто задавался и задается один уж совершенно бессмысленный вопрос: „Вот они все кидаются и мечутся, а почем знать, может быть, все это чей-нибудь сон, и ни одного-то человека здесь нет настоящего, истинного, ни одного поступка действительного? Кто-нибудь вдруг проснется, кому это все грезится, - и все вдруг исчезнет“». «Самым умышленным городом на Земле» называл Федор Михайлович Петербург.

Андрей Белый, современник Кафки (Франц Кафка родился в 1883 году, Борис Бугаев (Андрей Белый) - в 1885), в романе «Петербург» продолжил тему: «И согласно нелепой легенде окажется, что столица не Петербург. Если же Петербург не столица, то - нет Петербурга. Это только кажется, что он существует». Петербург - это только точка, кружок на географической карте. А кружку землемер не нужен.

Почему Петербург становится прототипом Замка? Петербург - город высшей бюрократии, средоточие верховной власти Российской империи. Такое же средоточие верховной неприступной власти - Замок для жителей деревни и землемера К. Только жители деревни с древних времен смирились, а К. ищет путь, ищет дорогу к Замку и его владельцам.

Попробуем взглянуть на эту ситуацию глазами психоаналитика. Замок и его владетельные обитатели символизируют родительскую инстанцию: замок, дом - материнское лоно, а владелец Замка, граф Вествест, - отцовскую властную фалличность. О том, что дом, помещение, символизирует мать, материнское лоно, писал еще Фрейд. Кстати, для русского человека в слове «за мок» звучит еще и «замо к», а за мок - то, во что вставляется ключ, - еще и символ вагины. Но ни того ни другого, как мы выше выяснили, нет, их существование иллюзорно. Есть пустота, которую графский землемер К. пытается наполнить. Даже Кламма, господина из Замка, мало кто видел, он неуловим и изменчив, его невозможно ни увидеть, ни поговорить с ним.

Ольга рассказывает землемеру: «Но о Кламме мы иногда разговариваем; я Кламма еще не видала (ты знаешь, Фрида меня не слишком любит и никогда не позволила бы мне взглянуть на него), но, естественно, внешность его в деревне известна, кое-кто его видел, все о нем слышали, и из этих впечатлений очевидцев, из слухов и также из многих умышленно искаженных свидетельств составился портрет Кламма, который, вероятно, в основных чертах верен. Но только в основных. В остальном он изменчив и, возможно, еще даже не настолько изменчив, как действительная внешность Кламма. Он, судя по всему, когда приходит в деревню, выглядит совершенно иначе, чем когда он ее покидает, иначе - перед тем, как выпьет пива, и иначе - после этого, иначе - бодрствуя, иначе - во сне, иначе, когда один, и иначе, когда разговаривают и, как уже понятно после всего этого, почти принципиально по-другому - наверху, в Замке».

А хозяйка трактира выговаривает землемеру: «Да скажите, как вы вообще выдержали вид Кламма? Можете не отвечать, я знаю, вы очень хорошо его выдержали. Вы ведь даже не способны по-настоящему увидеть Кламма, - это не мое преувеличение, потому что я и сама на это не способна».

Не господин Кламм, а оборотень какой-то!

Но господин Кламм лишь управляющий в Замке, а что говорить тогда о графе? Граф столь же недостижим, как и сам Замок. Потому что и граф-отец и Замок-мать изначально отсутствовали у землемера К. Он - ребенок, настолько лишенный любви родителей, что они вообще для него как бы не существуют. Какие-то отцовские инстанции или их заменители еще брезжут в отдалении: то господин управляющий Кламм, то господин кастелян, то староста, но матери землемеру не достичь. Потому и его отношения с женщинами неуспешны, неудовлетворительны. Как может выстроить отношения с женщиной человек, с детства переживающий отсутствие любви со стороны первой своей женщины - матери (вплоть до фантазии о полном ее отсутствии)?

Младенцев, лишенных родительской ласки, воспитывающихся в яслях-интернатах, исследовал Рэне Шпиц, представитель генетического направления в психоанализе. Он в одной из своих работ подробно проанализировал происхождение жестов мотания головой в смысле слова «нет» и кивания в смысле «да». Шпиц в Медицинском центре университета Колорадо наблюдал за детьми годовалого возраста, которые страдали так называемым синдромом госпитализма, появляющимся после того, как дети на долгое время лишаются эмоциональных контактов. После кормления грудью в среднем в течение первых трех месяцев младенцы были разлучены с матерями на период от шести месяцев до года (это происходило в годы Второй мировой войны). Их возраст составлял от девяти месяцев до полутора лет. Когда к ним приближался кто-нибудь незнакомый (за исключением нянек, подходивших к ним с едой во время кормления), эти дети начинали вертеть головой так, как мотают головой взрослые, говоря «нет». Это движение продолжалось до тех пор, пока незнакомец находился перед ними. Шпиц обозначил это мотание головой как «цефалогирические движения». Когда их не тревожили и оставляли одних, дети вели себя спокойно. Было вполне очевидно, что появление незнакомца вызывало у них неудовольствие: отказ от общения сопровождался криком и хныканьем, особенно если наблюдатель не уходил.

Казалось бы, в этом нет ничего странного: брошенные дети испытывают тревогу и отказываются от общения с опасными чужаками, при этом отрицательно мотая головой, как бы говоря: «Нет, мы боимся и не хотим». Однако отказ от контакта, который демонстрируют здоровые, нормальные дети, встречаясь с незнакомыми людьми во второй половине первого и в начале второго года жизни, проявляется иначе. Здоровые дети не вращают головой; они закрывают глаза, прячут лицо или отворачиваются в сторону. Как правило, обычный ребенок обучается понимать покачивание головой взрослого человека в знак несогласия или запрета в первые три месяца второго года жизни, то есть в возрасте от года до пятнадцати месяцев, но в качестве намеренно подаваемого сигнала этот жест используется детьми позже. В начале второго года жизни ребенок различает лишь две эмоции: ребенок чувствует, что либо его любят, либо его ненавидят. Когда ему что-то запрещают, он чувствует, что его ненавидят. Шпиц описывает наблюдение за ребенком одиннадцати с половиной месяцев, заснятое на кинопленку. Взрослый играет с ребенком и предлагает ему игрушку. После того как ребенок поиграл с ней, взрослый забирает игрушку. Ребенок тянется к ней вновь, но взрослый покачивает головой и говорит: «Нет-нет». Несмотря на улыбку и приветливое выражение лица взрослого, ребенок быстро отводит назад свою ручку и сидит с потупленным взглядом и выражением смущения и стыда, будто он совершил нечто ужасное. Этот годовалый ребенок четко понимает запрет. Но вместе с тем он превратно истолковывает запрет взрослого глобальным образом: «Если ты не за меня, значит, ты против меня. Если ты меня не любишь, то ты меня ненавидишь». Поэтому сам подавать запрещающий сигнал годовалый ребенок еще не может, он будет способен перенять от взрослого этот жест лишь по прошествии трех или четырех месяцев.

Исходя из вышеизложенного, требует осмысления и объяснения тот факт, почему же у брошенных, лишенных эмоциональных контактов детей взрослый жест «нет» появляется раньше, чем у благополучных и нормально развивающихся. Шпиц делает вывод, что поскольку ребенок не мог усвоить смысл этого жеста из контактов с окружением посредством имитации, то такое поведение связано с поведением, существовавшим на более ранних стадиях развития. Тщательное наблюдение за вращениями головы показывает, что эти движения не являются избеганием, отворачиванием от того, что вызывает неудовольствие. Дети не отводят взгляд от незнакомого взрослого, но, напротив, пристально на него смотрят. Шпиц приходит к выводу, что мотание головой имеет прототип в «укореняющем» поведении новорожденного, который, когда его прикладывают к груди, ищет сосок, совершая круговые движения головой. Таким образом, дети с синдромом госпитализма, завидев чужака, с которым не желают общаться, испытывают тревогу и начинают искать материнскую грудь, как новорожденные младенцы. Мы же понимаем их поведение исходя из своих взрослых представлений и стереотипов, потому что их поиск соска внешне напоминает отрицательное мотание головой.

При нормальном развитии формирование жеста «нет» проходит три стадии: во-первых, вращение головой в поисках материнского соска (укореняющее движение) в возрасте до трех месяцев, которое имеет смысл скорее «да» (желание принять, получить), чем «нет» (кстати, в Болгарии мотание головой и означает «да»); во-вторых, избегающее поведение при насыщении после шести месяцев, когда ребенок, насытившись, мотает головой, чтобы избавиться от соска (в первые полгода жизни насытившийся младенец, вяло расслабив губы, выпускает сосок изо рта и засыпает на груди); наконец, в-третьих, покачивание головой, означающее «нет» - семантический жест на уровне объектных отношений, появляющийся после пятнадцати месяцев жизни. Каждая из первых двух стадий содействует возникновению третьей. Если укоренение обеспечивает моторную матрицу, тренирует мышцы шеи и координацию движений, то избегающее поведение при насыщении придает мотанию головой смысл.

При рождении укоренение (вращение головой в поисках соска) выполняет функцию приближения к удовлетворяющему потребности объекту. Укоренение не имеет негативного эквивалента; в активности новорожденного «стремление от» не соответствует «стремлению к». У новорожденного нет негативизма - поведенческого стереотипа, явно имеющего негативный смысл. То, что можно отнести к негативному, принимает форму беспорядочных, дезорганизованных, смешанных проявлений неудовольствия. То есть существует ярко выраженное поведение, имеющее позитивный смысл, направленное на сближение, но нет такого же ярко выраженного поведения, несущего отрицательный заряд. Это отсутствие у новорожденных организованного выражения негативизма является доступным наблюдению подтверждением фрейдовского постулата: «При анализе мы никогда не обнаруживаем „нет“ в бессознательном». Поведение младенца может начать выражать отказ лишь на третьем месяце жизни. До этого времени отказ принимает разве что физиологическую форму: ребенок перестает сосать или срыгивает проглоченное. Фрейд высказывал мнение (в 1925 году в статье «Отрицание»), что существует два полюса отношений младенца к миру: «я бы это съел» или «я бы это выплюнул». Другими словами, альтернативу можно сформулировать так: «Это должно быть либо внутри меня, либо снаружи». Однако и выплевыванию и заглатыванию должно предшествовать сканирующее, поисковое поведение, обладающее качеством «стремления к», - укореняющее вращение головой.

У брошенного ребенка мотание головой имеет совсем иное психологическое значение, чем взрослый жест «нет». Это не осознанный отказ от контакта, а спровоцированная тревогой защитная регрессия, возврат к более ранним способам поведения.

Аналогичное неоднозначное мотание головой исполняет землемер К.: он вертится во все стороны, чтобы приблизиться к Замку, проникнуть в него. (Или принять его в себя?) Он бросается то туда, то сюда: то к Фриде, то к Кламму, то к старосте общины; то в один трактир, то в другой; соглашается стать школьным сторожем - движения его хаотичны и беспорядочны. Кажется, так просто - пойти прямо в Замок и заявить о себе. Но нет! Это невозможно. Землемер, подобно брошенному ребенку, мотает головой, как будто говорит «нет». Но на самом деле он действительно ищет путь к Замку, только делает это как младенец, оставленный родителями. Неупорядоченное поведение его иррационально, оно определяется глубокой регрессией.

Петр Чаадаев писал в «Философических письмах» о русской ментальности, что «всем нам не хватает какой-то устойчивости, какой-то последовательности в уме, какой-то логики… В природе человека теряться, когда он не находит способа связаться с тем, что было до него и что будет после него; он тогда утрачивает всякую твердость, всякую уверенность; не руководимый ощущением непрерывной длительности, он чувствует себя заблудившимся в мире. Такие растерянные существа встречаются во всех странах; у нас это общее свойство… тут беспечность жизни без опыта и предвидения, не имеющая отношения ни к чему, кроме призрачного существования личности, оторванной от своей среды».

Хаотичность, неструктурированность русской жизни, описанная Чаадаевым, связана с нарциссическими проблемами. Я как-то говорил об этом в докладе на Летней Школе Национальной Федерации Психоанализа «Экстраполяция принципов „современного психоанализа“ на область социума и культуры». О том, что современное общество потребления порождает нарциссические проблемы, написано достаточно. Например, еще Эрих Фромм в монографии «Анатомия человеческой деструктивности» писал, что если речь идет не об индивидуальном, а о групповом нарциссизме, то индивид в полной мере осознает свою принадлежность к коллективной идеологии и открыто выражает свои взгляды. Когда кто-либо утверждает: «Моя родина - самая прекрасная на свете» (или: «Моя нация - самая умная», «Моя религия - самая развитая», «Мой народ - самый миролюбивый» и т. д. и т. п.), то это никому не кажется безумием. Напротив, это называется патриотизмом, убежденностью, лояльностью и единением народа.

Одновременно Фромм отмечал, что групповой нарциссизм выполняет важные функции в социуме. Во-первых, он укрепляет группу изнутри и облегчает манипулирование группой в целом. Во-вторых, нарциссизм дает членам группы, особенно тем, кто сам по себе мало что значит и не имеет особых оснований собой гордиться, ощущение удовлетворенности. В группе даже самый ничтожный и прибитый человек в душе своей может оправдать свое существование. Следовательно, степень группового нарциссизма соответствует реальной неудовлетворенности жизнью. Социальные классы, которые имеют больше радостей в жизни, гораздо менее подвержены патриотическому фанатизму. А беднота, ущемленная во многих сферах материальной и духовной жизни, страдает от невыносимой пустоты и скуки и такому фанатизму весьма подвержена. В-третьих, для национального бюджета очень выгодно стимулировать групповой нарциссизм. «В самом деле, - утверждает Фромм, - это ведь ничего не стоит и не идет ни в какое сравнение с расходами на социальные нужды и на повышение уровня жизни. Достаточно оплатить труд идеологов, которые формулируют лозунги, направленные на разжигание социального нарциссизма. И многие функционеры: учителя, журналисты, священники и профессора - готовы к сотрудничеству в этой области даже бесплатно! Им достаточно такой награды, как удовлетворенность от причастности к достойному делу и гордость за свой вклад в это дело и свой растущий авторитет». Не правда ли, очень знакомо? Как будто речь не о Западе второй половины XX века, а впрямую о России начала века XXI.

Как я уже упоминал, «нарциссичности» общества в Россини способствовали многие исторические факторы (изоляция, аутизм жизни за «железным занавесом»). Не вдаваясь в подробный патопсихологический анализ, скажу лишь, что у меня были (и есть) доэдипальные пациенты, чье общение ограничивалось только первичной семьей. С прочими они поддерживали до- и в начале терапии в лучшем случае лишь формальные отношения. Таким образом, отмеченные ранее нарциссические особенности землемера К. - типичные русские черты.

Есть, правда, в романе и намек на эдипальность, на фалличность землемера К. Из Замка ему присылают двух помощников, которыми землемер помыкает, с которыми он держится запросто, но которые постоянно его не слушаются, постоянно проявляют самостоятельность и ребячливую игривость. В самом начале их появления К. с изумлением говорит им: «Как, собственно, прикажете вас различать? У вас различаются только имена, в остальном вы похожи друг на друга… как, - он запнулся, затем невольно продолжил, - в остальном вы действительно похожи друг на друга, как змеи». Довольно странный оборот, надо сказать, - «похожи, как змеи», - но странный для того, кто не знаком с психоаналитической символикой. Змея - это, как писал еще Зигмунд Фрейд, один из самых типичных фаллических символов. С этим фактом связана, в частности, весьма распространенная фобия змей. Значит, из Замка в помощь землемеру прислали два фаллоса.

Но почему же два? Ответ на этот вопрос можно найти в рассказе «Первое горе», написанном примерно в то же время, что и «Замок». Это совсем небольшой рассказик об акробате, который постоянно, не слезая, сидел на трапеции. «…И тут акробат неожиданно разрыдался. Глубоко испуганный, импресарио вскочил и спросил, что случилось… И только после долгих расспросов и разных ласковых слов акробат, всхлипывая, сказал: „Только с одной этой палкой в руках - разве можно так жить!“». Пришлось импресарио пообещать, что в следующем же месте гастролей акробат будет выступать на двух трапециях. Думаю, не нужно напоминать, что палка - это такой же несомненный фаллический символ, как и змея. Мы видим, таким образом, практически одинаковые сценарии: от родительской инстанции герою посылаются два фаллоса. Насколько же немужественным, слабым и нефалличным должен ощущать себя герой, чтобы для компенсации этого чувства были необходимы целых два фаллоса!

С другой стороны, параллель «Замок - Китеж» порождает и иной ряд соображений. Великий Китеж преобразился, стал Небесным Градом, Парадизом, местом сакральным. Известен русской литературе и такой тип города-сада - это знаменитые Петушки, куда ехал - не доехал похмельный Веничка Ерофеев: «Петушки - это место, где не умолкают птицы ни днем, ни ночью, где ни зимой, ни летом не отцветает жасмин. Первородный грех - может он и был - там никого не тяготит. Там даже у тех, кто не просыхает по неделям, взгляд бездонен и ясен…». Великий Китеж - райский город, а рай - это возвращение в детство, в младенчество. Зигмунд Фрейд писал в работе «Недовольство культурой», отвечая на письмо Ромена Роллана, об «океаническом» чувстве, присущем любому религиозному человеку - ощущении вечности, безграничности, бескрайности, «чувстве неразрывной связи, принадлежности к мировому целому». Эти чувства, видимо, связаны с фантазийными представлениями о райском безграничном блаженстве. Фрейд сводит «океаническое» чувство к ранней стадии чувства «Я», оно служит лишь восстановлению «безграничного нарциссизма». Однако основоположник психоанализа видел источник религиозности не в «океаническом» чувстве, но в детской беспомощности и связанном с нею обожании отца: отец своим могуществом защищает беспомощного ребенка. «Мне трудно привести, - писал Фрейд, - другой пример столь же сильной в детстве потребности, как нужда в отцовской защите. Поэтому роль „океанического“ чувства второстепенна…»

То, что Замок связан для К. с детством, подтверждает и приводившаяся уже мной цитата: «На миг К. вспомнил свой родной городок, едва ли в чем-то уступавший этому так называемому Замку».

Итак, Замок для землемера - сакральное место, связанное с представлениями о желанном, но недостижимом рае. Мирское пространство - это деревня, где можно перемещаться в соответствии с земными законами физики. Но попытки проникнуть в пространство сакральное - в Замок - приводят к тому, что пространство разрывается, разламывается, оно не пускает землемера вперед. Хотел бы в рай, да грехи не пускают!

Я уже намекал выше, что землемер К. чувствовал себя грешным, виноватым, потому и не открылся ему Великий Китеж - Замок. Грех землемера был иррационален, фантастичен, скрыт от его собственного сознания. Свою виновность бессознательно переживает он перед женщинами (Фридой, Ольгой, Амалией), и связана эта вина с депрессивной позицией. Мелани Кляйн, основоположница психоаналитической теории объектных отношений, в работе «Психогенезис маниакально-депрессивных состояний» ввела понятие инфантильной депрессивной позиции и показала связь между этой позицией и маниакально-депрессивными состояниями. Она писала, что младенец переживает депрессивные чувства, вызванные чувством вины. Объект, о котором печалятся, - это грудь матери и все то хорошее, что грудь и молоко олицетворяют для детского ума. Ребенок чувствует, что потерял все это, и потерял в результате своих собственных неконтролируемых жадных и деструктивных фантазий в отношении материнской груди. Короче говоря, преследование (плохими объектами) и характерные защиты от него, с одной стороны, и тоска по любимому (хорошему) объекту, с другой, составляют депрессивную позицию.

Джоан Райвери, сотрудница Мелани Кляйн, в статье «О происхождении психического конфликта в раннем младенчестве» связывает депрессивное чувство вины с мазохизмом, замечая при этом, что вина, в отличие от мазохистического страдания, не дает выхода ни эротическому, ни агрессивному удовлетворению, что она предполагает отказ от удовлетворения обоих первичных инстинктных влечений. Однако еще Фрейд писал о «моральном» садо-мазохизме (в отличие от сексуальной девиации). Поэтому я буду использовать слова «вина» и «мазохизм» если и не как синонимы, то как очень близкие понятия.

Итак, землемер К. испытывает бессознательное чувство вины, депрессию и мазохистическое стремление себя наказать. Чувство вины это связано с депрессивной позицией, с фантазиями - он сам виноват в том, что лишился родительской (материнской) любви, разрушив ее (и родительские инстанции) своими деструктивными импульсами. В качестве наказания, он (на бессознательном уровне) не разрешает себе вернуться к матери, в Замок. Но чтобы справиться с чувством вины, он использует маниакальные защиты: бунтует, пытается прорваться туда любым способом.

Таков и русский народ: он не всегда дезориентирован и подавлен, как писал Чаадаев, не всегда готов к мазохистическому самонаказанию, как утверждает Ранкур-Лаферрьер, но периодически взрывается маниакальными бунтами и революциями или героическими военными подвигами. И снова мы убеждаемся, насколько близок герой Кафки «русскому духу», российской ментальности. Воистину: здесь русский дух, здесь Русью пахнет!

2.38. Используйте «град вопросов»! Женщина – это звучит гордо. А также громко, капризно и бестолково. Отрывной календарь «Знаете ли вы?» Из пособия для стервы. Бывает, что вам нужно узнать у мужчины то, что он не желает вам рассказать. Или просто вы хотите по его реакции для